Дэвид Аттенборо - В поисках дракона

В эту последнюю нашу ночь в индейском селении я никак не мог заснуть. Около полуночи я выбрался из гамака и медленно побрел по залитой лунным сиянием деревне. Из большой круглой хижины доносились звуки голосов, и сквозь щели в деревянной стене пробивался свет. Я постоял у двери и услышал голос Кинга Джорджа:

— Если хотеть войти, Давиди, будем отень-отень рады.

Я нагнулся и вошел внутрь. Здесь горел большой костер, освещавший прокопченные балки крыши и несколько дюжин бутылочных тыкв на полу. Мужчины и женщины лежали в гамаках, подвешенных к балкам крест-накрест; некоторые примостились на низких деревянных скамейках в форме стилизованных черепах. Время от времени какая-нибудь женщина, облаченная только в расшитый неизменным бисером передничек, вставала и грациозно шла через хижину. Отблески костра красными узорами играли на ее лоснящейся коже. Кинг Джордж полулежал в своем гамаке, держа в правой руке маленькую, похожую на мидию раковину, створки которой были связаны тесемкой, продетой в дырочки у замка. Он задумчиво ощупал подбородок, обнаружил там щетинку, приставил к ней край раковины, крепко надавил, и щетинка исчезла.

Тихая беседа на акавайо наполняла хижину. Индеец, сидевший возле огромных тыкв, помешивал в них длинной палкой и наливал оттуда комковатую жидкость в маленькую тыковку (калабашку), которая затем обходила всех присутствующих. Я знал, что это кассири; мне приходилось читать о способе ее приготовления. Основной ингредиент кассири — растертая и прокипяченная кассава с добавлением батата и кукурузных лепешек, предварительно прилежно разжеванных женщинами со всей деревни. Слюна служит ферментом, без нее напиток не получится.

В скором времени тыковка дошла до тех, кто сидел возле меня, и в конце концов оказалась в моих руках. Я чувствовал, что отказ от угощения будет означать мою крайнюю невоспитанность, но в то же время никак не мог выбросить из головы неаппетитные картины приготовления этого напитка. Я поднес тыкву к губам и ощутил кислый запах рвоты. В ту же секунду мой желудок дал предупредительный позыв. После первого глотка мне стало ясно, что если я сейчас оторвусь от сосуда, то вряд ли сдержусь. Поэтому, присосавшись, я угощался до тех пор, пока пить уже было нечего. С облегчением я вернул пустую тыкву и слабо улыбнулся. Кинг Джордж свесился с гамака и одобрительно осклабился.

— Эй ты, — позвал он того, кто распоряжался выпивкой, — Давиди любить кассири и пить хотеть отень-отень. Дай ему опять.

Тут же еще один сосуд, полный до краев, оказался у меня в руке. Без промедлений я принял и эту порцию. При втором знакомстве с кассири мне удалось не обращать внимания на тошнотворный запах, а выпив, я даже решил, что, хотя напиток слегка комковат и с песком, его кисло-сладкий вкус не так уж неприятен.

Еще с час я сидел, слушая разговор индейцев. Обстановка была завораживающей, и меня так и подмывало сбегать за камерой и вспышкой. Но потом сама мысль об этом стала казаться мне отвратительно кощунственной, оскорбляющей чувство гостеприимства Кинга Джорджа и его товарищей. В полном согласии с самим собой я просидел в хижине до утренней зари.

После Мазаруни Джорджтаун показался нам особенно привлекательным. Мы наслаждались простыми благами цивилизации: можно было есть не из консервной банки и не собственную стряпню и спать на чистых белых простынях, растянувшись на кровати, а не скрючившись в гамаке под сырым, видавшим виды одеялом, извлеченным со дна затхлого баула. Но и дел в столице было полно. Предстояло закупить свежие припасы и спланировать следующее путешествие, разобрать отснятую пленку, перепаковать ее, запечатать как следует и отдать в специальное хранилище с холодильными установками. Животных надо было переселить в просторные клетки, уже приготовленные Тимом Вайнеллом. Джорджтаунский зоопарк, куда ранее мы уже пристроили своего муравьеда, предложил взять на временное содержание и Худини с гокко.

Очередное путешествие должно было привести нас в отдаленную область на юге страны, на окраине бассейна Амазонки. Там, среди совершенно первобытных и весьма интересных племен, жили и трудились два миссионера. Добраться туда можно было либо пешком, на что в оба конца ушло бы месяца полтора, либо на гидросамолете. Разумеется, мы избрали второе. Но и этот вариант оказался непростым. Самолет сядет на реке милях в пятидесяти от нужного места, и за нами, если удастся договориться с миссионерами по рации, будут присланы лодка и носильщики. План планом, но, на нашу беду, оказалось, что миссионеры вот уже три недели не выходят на связь. Должно быть, у них испортилась рация, а другой возможности предупредить их о нашем прибытии не было. Высадка же в безлюдном лесу без предварительных приготовлений, без проводников, носильщиков и каких бы то ни было транспортных средств не могла сулить нам ничего хорошего.

Между тем возникла новая возможность. Управляющий одной угольной компанией оставил нам записку, где сообщал, что леса вокруг его разработок, в Аракаке, на севере Гайаны, кишат всякой живностью, а в лагере рабочие держат несколько ручных животных, которых он охотно отдаст нам.

Мы обратились к карте. Аракака находится в верховьях реки Варима, которая поначалу течет на восток, а затем разворачивается на северо-запад и впадает в эстуарий Ориноко. Карта сообщила еще два важных факта. Во-первых, изображение крошечного красного самолетика с надписью «Маунт Эверард» в пятидесяти милях ниже Аракаки означало, что мы во всяком случае можем добраться туда на гидросамолете. Во-вторых, на правом берегу Варимы, судя по целой россыпи красных кружочков, копали золото многочисленные старатели. Из этого следовало, что места там оживленные и наверняка можно будет воспользоваться какой-нибудь оказией, чтобы добраться из Маунт-Эверарда до Аракаки.

В авиационной службе мы узнали, что в расписании гидросамолета остался единственный свободный день, а именно завтра. В морском порту нам сказали, что дней через двенадцать в Джорджтаун из Морауанны, маленькой деревушки в устье Варимы, отправится пассажирский пароход. Итак, все было за то, чтобы ехать завтра. Да вот беда, мы никак не могли предупредить управляющего угольной компании о нашем приезде. Связь со своей конторой в Джорджтауне он держал по радиотелефону, но он мог позвонить в контору, а они ему — нет. Единственное, что нам оставалось, — это оставить сообщение, что мы планируем добраться до Аракаки дня через три-четыре. Мы приобрели обратные билеты на пароход «С. С. Тарпон» и зафрахтовали гидросамолет.