Джой Адамсон - Пиппа бросает вызов

Но тройке гепардов в зоопарке Риджент-парк, в самом центре Лондона, пришлось гораздо хуже. Каждый из них сидел в крохотном вольере с деревянной конурой в углу, а земля была засыпана гравием, — конечно, так легче поддерживать чистоту, но ведь для гепарда это совершенно неестественная обстановка. Они могли разве что потереться носами через проволочную сетку или им оставалось разглядывать леопардов, львов и тигров, рассаженных по клеткам напротив, — их разделяла только узкая дорожка, с которой посетителям были видны сразу несколько видов кошачьих. Я заметила, что гепарды с полным равнодушием смотрят на львов и леопардов, и еще раз подумала, какие страдания приходится претерпевать диким животным, чтобы хоть как-то приспособиться к этой неестественной жизни, которая заставила их потерять страх даже перед своими природными врагами.

Вечерело, моросил холодный дождь, и одного из гепардов била такая дрожь, что мне стало ясно — дело тут не только в холодной и ненастной погоде. Когда новая туча разразилась ливнем, несчастный гепард продолжал сидеть неподвижно с самым жалким видом, вместо того чтобы спрятаться в конуру по примеру своих родичей. Я позвала служителя и спросила, не болен ли этот гепард, но он ответил, что ничего ему не сделается — просто он не желает заходить в конуру, потому что, видите ли, ему не по нутру запах прежнего обитателя. Я взглянула на небо — дождь, конечно, будет лить до утра — и предложила заменить конуру, но мне объяснили, что ничего нельзя сделать до завтра, пока не придет заведующий. Но я настаивала, чтобы устроили хотя бы временный навес — пусть больное животное по крайней мере укроется от проливного дождя, — и не ушла, пока навес не сделали.

Как может гепард чувствовать себя нормально в таких условиях? Где уж тут говорить о спаривании и размножении! Я очень долго беседовала с директором, стараясь особенно подчеркнуть. что свобода передвижения и возможность уединиться для гепардов гораздо важнее, чем для остальных кошачьих. Я сказала ему, что территория Пиппы в заповеднике Меру занимает шестьдесят три квадратные мили и она бродит повсюду, как ей вздумается, вместе со своими детьми. Ни один зоопарк не сможет предоставить гепарду достаточно просторный вольер, а скрывать зверей от посетителей — это уж никак не вяжется с назначением зоопарка, так стоит ли терять время, средства и труды, пытаясь разводить гепардов в неволе (ведь в любом случае это будут только новые экспонаты или живые игрушки), если эти животные, которых так легко травмировать, прекрасно размножаются в естественных условиях? Пиппа доказала, что это вполне реально — к этому времени она уже принесла за четыре раза пятнадцать детенышей, и шестеро из них выжили. А Пиппе было всего пять лет, и если учесть, что средняя продолжительность жизни гепарда пятнадцать лет, можно предполагать, что число ее выживших детенышей будет в три раза больше — восемнадцать, и все они тоже будут размножаться, так что заросли будут населены новыми, рожденными на свободе гепардами. И еще я внушала ему, что медлить нельзя: в списке животных, которым угрожает вымирание, гепард стоит на втором месте и совершенно необходимо, не теряя времени, обеспечить разведение гепардов там, где они еще могут размножаться.

Я побывала и в Норфолкском парке дикой природы, где Питеру Уэйру удалось добиться размножения фазанов, европейской рыси и других животных. Он занимает пост председателя Комитета охраны природы и размножения диких животных Великобритании и Ирландии и с интересом относится к любому методу, который обеспечил бы спасение исчезающих видов. От него я узнала, что, хотя Общество и поставило своей целью разводить исчезающие виды животных в их естественных местообитаниях, пока удачный результат получен только с обыкновенным филином. Этих птиц реакклиматизировали в ФРГ и Швеции, где они уже перестали встречаться. Он считал, что все попытки размножать в естественных условиях хищных млекопитающих, в особенности крупных африканских кошачьих, пока относятся к разряду утопий. Тогда я напомнила ему, что Эльса и Пиппа уже доказали, что такой утопический идеал вполне может превратиться в действительность, и добавила, что если самых крупных кошек можно сохранить таким путем, то спасти остальных животных, находящихся на грани вымирания, будет не так уж трудно, конечно, если найти необходимые средства и людей, готовых посвятить себя этому делу.

Я все больше убеждалась в том, что этот новый метод разведения животных, которым угрожает истребление в естественных условиях, нужно широко распространить и как можно скорее ввести в практику. Тем более обидно мне было терять столько времени в Англии: ведь из моей жизни выпадали самые важные месяцы из тех, которые я могла провести рядом с Пиппой и ее детьми. Мне было особенно интересно узнать, уйдут ли оба самца от Пиппы раньше, чем Сомба, и будут ли они привлекать друг друга как партнеры для спаривания.

Мне предстояла чрезвычайно серьезная операция — тут требовалось виртуозное мастерство самого блестящего хирурга в этой области. А пока что я лежала в больнице, и однажды сиделка принесла мне каталог рекламу выставки моих рисунков, изображающих африканцев Кении в народных костюмах. Для меня это было приятным сюрпризом. Как только мне разрешили выходить, я побывала на выставке и весь месяц, пока она была открыта, по мере сил участвовала в работе, чтобы обеспечить ей успех.

Одновременно с выставкой увидела свет и моя книга о Пиппе «Пятнистый сфинкс», и я с радостью помогала организовать ее распространение, хотя мне почти ежедневно приходилось давать интервью, выступать по радио или по телевидению. Я работала также над книгой для детей «Гепард Пиппа и ее дети» и вела переговоры с разными кинокомпаниями — нужно было составить телевизионную программу из того огромного киноматериала, который скопился у меня за четыре года, проведенные рядом с гепардами. Единственное, что заставило меня заниматься всем этим, — необходимость поддержать Фонд Эльсы по охране диких животных: все мои заработки предназначались на это. Кроме того, я встречалась с моими поверенными в Лондоне и вела переписку с дирекцией Фонда Эльсы в США; дел было по горло — вполне достаточно, чтобы загрузить меня до самого октября, до тех пор, пока, по планам врача, мое лечение не будет закончено.

Бурная деятельность не помогала: грызущее беспокойство о Пиппе и ее детях стало в конце концов совершенно непереносимым, и я, махнув рукой на всякое лечение и отменив все назначенные встречи, первым попавшимся самолетом вылетела в Кению. 7 сентября я была уже в Найроби.