Джой Адамсон - Пятнистый сфинкс

На одной из прогулок мы наткнулись на гадюку, убитую медоедом. Судя по следам борьбы, даже этому энергичному и бесстрашному зверьку пришлось нелегко, пока он не расправился с ядовитой змеей. Он прокусил гадюке шею позади головы, распотрошил ее и съел внутренности, а остальное не тронул. Это был один из редчайших случаев, когда я видела, что млекопитающее съело змею — да еще гадюку! После смертельно опасной мамбы я считаю гадюку самой опасной из африканских змей. Но я должна сказать, что всеобщий ужас перед змеями безусловно преувеличен: по статистике из всех укушенных змеями людей в Восточной Африке гибнет всего один процент. За тридцать лет, которые я провела в Кении (по большей части — в пеших сафари и в легких сандалиях на босу ногу), у нас была всего одна потеря от укуса змеи — и то это был мул. Змей я не люблю и стараюсь держаться от них подальше или убивать их, если это необходимо, но считаю, что мы, люди, вполне заблаговременно предупреждаем змей о своем приближении — они слышат шум, чуют наш запах и, как правило, стараются убраться с дороги. А ленивая гадюка слишком инертна, чтобы спасаться бегством, и, если на нее нечаянно набредешь в густой траве, разит, как молния. Пиппа всегда помнила о змеях и часто узнавала о них каким-то непонятным мне образом, потому что никогда не попадала в беду, хотя все время вынюхивала что-то в траве.

Примерно в это время меня пригласили на встречу с правлением парка Меру и чиновниками Департамента по охране диких животных и Управления национальных парков, в котором принимали участие члены Комитета Эльсы и директор парка. Речь шла о будущем заповедника Меру. До сих пор правление Меру делало все возможное для его развития, но не хватало средств да и опыта было маловато, и парк все еще считался на последнем месте в стране. Мы надеялись, что положение исправится, если правление согласится передать заповедник в ведение Управления национальных парков. Председательствовал на собрании недавно назначенный директор Управления Перес Олиндо, которого я встречала несколько лет назад в США в Мичиганском университете, где он учился. Уже тогда мне очень нравилась его искренность. Перес принадлежит к племени мараголи, и его живой ум и сообразительность чрезвычайно помогли нам всем убедить правление в пользе перемены. Хотя пришлось разрешить несколько довольно каверзных вопросов, собрание в общем закончилось нашей победой. Конечно, на разные формальности уйдет несколько месяцев, но пока что все мы были довольны. А я чувствовала себя просто счастливой. Фонд Эльсы поддерживал заповедник уже три года, и на этом собрании мы постановили продолжать помощь еще два года, но теперь мы были убеждены, что этот чудесный парк вскоре не только сможет сравниться с другими национальными парками, но и станет лучшим в Кении, а благодаря своим водным ресурсам и экологическому разнообразию будет настоящей приманкой для туристов.

Моя радость объяснялась еще и тем, что у Скалы Леопарда появилась Пиппа. Она пропадала десять дней (если не считать короткого визита в лагерь шесть дней назад) и была голодна, но выглядела отлично — несомненно, ее кормил самец или же она сама научилась охотиться. Она с готовностью прыгнула ко мне в машину, и мы поехали домой. Там она плотно пообедала, а потом стала обнюхивать все знакомые места; казалось, она вне себя от радости, что мы снова вместе, — все время лизала мне руки и мурлыкала нежно и ласково. Но как только стемнело, Пиппа исчезла, а егерь сообщил, что видел большого темного гепарда возле Кенмера.

Было уже 1 июня, и я попыталась вычислить, когда ожидать нового выводка. Пиппа часто убегала к своему другу, так что определить время зачатия было довольно трудно, но у меня получалось, что она должна родить где-то в середине августа. Поэтому я очень огорчилась, когда директор парка заявил, что забирает Локаля на несколько месяцев для выполнения особого задания, заменяя его на это время Гаиту. И хотя мне очень хотелось, чтобы Локаль был с нами, когда появятся малыши, делать было нечего. Оставалось только надеяться, что его преемник тоже полюбит Пиппу и станет ее другом.

Гаиту оказался красивым малым из племени тарака. Это племя живет на границе заповедника и славится браконьерством. Гаиту уверял меня, что он лишь изредка лакомится подвернувшимся птенчиком, хотя всю жизнь, не считая лет, проведенных на войне в Индии, был браконьером. Он рассказал мне о своих приключениях и даже о том, как несколько лет назад, когда мы с Джорджем жили в лагере Эльсы, он следил за нами, стараясь не попадаться нам на глаза, чтобы Джордж не посадил его в тюрьму за браконьерство. Теперь же, по его словам, он совершенно исправился, женился и стал честным егерем. Впрочем, его темное прошлое пошло мне на пользу: он оказался почти таким же прекрасным следопытом, как Локаль.

Первые три дня, когда Гаиту поселился в лагере, Пиппа приходила только поесть и недоверчиво обнюхивала его. Через четыре дня она как будто привыкла к Гаиту и на прогулке ему в первый раз удалось дотронуться до нее. Потом она повела нас в лесок возле Кенмера и села, ласково заигрывая с нами, даже лизала ноги Гаиту. Недалеко был каменистый откос, на котором росли высокие деревья; под одним из них мы несколько раз видели следы друга Пиппы. Когда мы попытались подойти к этому дереву, Пиппа уселась у нас на пути, не глядя в нашу сторону. Нам стало ясно, что туда нас не приглашают, и мы пошли домой. Четыре дня она не появлялась, а после ее возвращения мы по следам узнали, что она пришла из того леска, где распростилась с нами в прошлый раз. Все последующие дни она оставалась в лагере только на время обеда, но постоянно держалась поблизости. Иногда, правда, она приходила на вечерние прогулки, но большей частью мы гуляли без нее. Она уже совсем привыкла к Гаиту, и я была уверена, что она пропадает не из-за него.

Недалеко от нас, возле известнякового порога, поселились три молодых питона по 8 футов длиной. Они были очень красиво расцвечены и подолгу лежали не двигаясь в мелкой воде, но молнией исчезали в камышах, стоило только нам подойти чересчур близко. Пиппа старалась держаться от них подальше. Если нам нужно было перейти реку, она перемахивала с камня на камень, только бы не замочить лапы. Питоны так привыкли к нашим визитам, что оставались в этом месте до самых дождей. Когда река вышла из берегов, они куда-то пропали.

Однажды вечером, когда мы собирались на прогулку, приехал один из наших друзей. Я пригласила его пройтись с нами, но ничего хорошего из этого не вышло: Пиппа как сквозь землю провалилась. Так что на будущее я приняла жесткое правило: никакие гости не допускаются в лагерь, если Пиппа поблизости, — как бы мне ни было скучно и одиноко.