Кейл Уильямс - Самый одинокий полярный мишка

Изучение полярных медведей редко является легким или комфортным занятием. Прежде всего, их сложно отыскать. Они одиночки, которые ходят на далекие расстояния и меняют маршруты. Большая часть их жизни проходит на морском льду, а некоторые льдины плавают в океане, отделившись от земли, и их исследователи обычно изучают с вертолетов. И даже тогда нелегко заметить белое животное на белом фоне.

Первые исследования полярных медведей были направлены в первую очередь на то, чтобы точно подсчитать количество животных и определить, увеличивается, уменьшается или остается стабильной данная группа медведей – девятнадцать различных субпопуляций, проживающих в Арктике. Делалось это с помощью простейших методов маркировки, проводимой на протяжении множества лет.

В первый год исследований, включающих отлов и маркировку, ученые отправлялись на поиски животных на вертолете с ружьями, полными дротиков-транквилизаторов. Отыскав медведя, они стреляли в него и смотрели, как он засыпает. Воздушное судно опускалось на лед, и они измеряли длину и объем животного. Ученые могли установить весы на мобильном триподе и взвесить медведя, собрать материал для биопсии или образцы меха и фекалий.

На медведя, чаще всего на каждое ухо, цеплялась небольшая пластиковая бирка, чуть больше ногтя большого пальца человека, на которой стоит уникальный идентификационный номер. Сегодня ушные значки могут содержать GPS-маячки и другие продвинутые технологии отслеживания, но, когда Стирлинг только начинал работать, у ученых были только номера. Они также использовали специальный инструмент, чтобы вытатуировать уникальный идентификационный номер на внутренней стороне губы медведя на тот случай, если маячок-бирка отпадет. Потом исследователи садились в вертолет и отправлялись на поиски следующего медведя. Этот процесс повторялся со всеми медведями, которых они смогли найти во время сезона маркировки в первый год.

Второй год отлова и маркировки очень похож на предыдущий. Исследователи летают над той же территорией, усыпляют и помечают всех найденных медведей и записывают, сколько из них были помечены бирками на ушах в прошлом году. Потом они подсчитывают соотношение между помеченными и непомеченными медведями, чтобы оценить размер популяции в этом месте. Если вы поймаете и пометите сотню медведей за первый год, а потом поймаете столько же на второй год и десять процентов из них будут иметь помеченные ушки, вы сможете предположить, что за первый год было помечено примерно десять процентов общей популяции. Если сто медведей – десять процентов популяции, то популяция составляет одну тысячу медведей.

Но метод отлова и маркировки далек от совершенства. Согласно ему каждое животное на изучаемой территории имеет равный шанс быть пойманным в любой период исследования, и животные не разбредаются и не покидают эту территорию. Белые медведи разных возрастов и полов могут жить на разных участках ареала обитания. Самцы могут предпочесть открытый лед, а самки с детьми собираются в местах, где больше укрытий, поэтому, вероятно, самцов белых медведей в популяции насчитывается больше.

Учитывая все эти трудности, неудивительно, что все еще существуют разногласия насчет статуса субпопуляции полярного медведя. Но мы точно знаем, что, хотя отдельные субпопуляции считаются стабильными, лишь немногие из них увеличиваются. По крайней мере, среди трех из них в последние годы наблюдается снижение численности. В южной части моря Бофорта, вдоль северного побережья Аляски и Канады, исследователи наблюдали сокращение численности популяции белых медведей на сорок процентов менее чем за десять лет. В западной части канадского Гудзонова залива, где находилась база Стирлинга, в конце 1980-х годов популяция уменьшилась по крайней мере на тридцать два процента, прежде чем стабилизировалась. А в южной части Гудзонова залива ситуация в разы хуже – медведи худые по сравнению с особями, проживающими в иных частях залива, в связи с чем они чаще умирают молодыми и зачастую не оставляют потомства. Между тем общее количество белых медведей, бродящих по Арктике, остается загадкой. Скорее всего, их численность составляет примерно двадцать шесть тысяч особей.

Задолго до того как Агнабугок забрался на вершину айсберга в 1988 году, его инупиатские предки и другие представители коренного населения охотились на крайнем Севере. В Сибири были обнаружены окаменелости шерстистого мамонта, на которых видны раны, которые могли быть получены только от человеческого оружия, возможно созданного первыми обитателями Арктики. Считается, что народ дорсет поселился на территории современной канадской Арктики в 500 году до н. э. Они охотились практически только на морском льду, используя треугольные лезвия из камня, поджидая, когда тюлени появятся из продушин, и охотясь с гарпунами на моржей и китов. Они делали лампы из талькового сланца и заправляли их тюленьим жиром. У них были острые инструменты с резцами, называемые буринами, которые, скорее всего, использовались для вырезания рисунков и сложных узоров на масках. До сих пор не ясно, что произошло с культурой дорсет, названной в честь мыса, где впервые были обнаружены их останки, но их исчезновение между 1000 и 1500 годами совпало с изменением климата. Антропологи предполагают, что, скорее всего, переменились пути миграции животных, и структура морского льда, на который полагался народ дорсет, также претерпела существенные изменения.

Исчезновение дорсет проложило дорогу народу туле, который, по имеющимся данным, впервые поселился на Аляске еще в I веке нашей эры и потом распространился на восток. Некоторые дошли до самого Гудзонова залива. Эксперты считают, что туле использовали каяки из тюленьей кожи, чтобы охотиться в открытом море с помощью гарпунов и ножей из полированного сланца, а не из острого камня. Туле были предками канадских инуитов и инупиатов Аляски.

Первые предки-инупиаты Гена Агнабугока населяли, как считается, север Аляски, а также западные побережья уже в 1000 году. Это была культура сотрудничества и дележа, торговли между деревнями. Родной город Агнабугока, который европейцы позже переименовали в Уэльс, был первоначально назван Кингигин (Kingigin) в честь горы, поднимающейся за ним. Жители деревни (в лучшем случае шестьсот-семьсот человек) называли себя кингикмиутами, «народом кингигин». Как и предшественники, они охотились на тюленей, моржей, гренландских китов и полярных медведей. Старейшины деревень, таких как Уэльс, знали все течения, которые уносили айсберги прочь от припая, расположенного у берега. Они знали миграционные пути животных, что позволяло им находить наиболее благоприятные места для охоты. Знали, как получать необходимое от суровых моря и земли. Каждое поколение совершенствовало эти знания на протяжении тысячи лет и передавало их потомкам. Так Агнабугок научился охотиться. Вот что привело его на вершину айсберга, где он безрезультатно искал добычу, с которой сможет вернуться домой.