Михаил Юдин - Серый Ангел

– Доброе, Леха. Как спалось?

– Как в шестнадцать лет – крепко и сладко.

– Ну что, будем будить народ?

Накоротке позавтракали и около шести утра вышли на еще по ночному темный двор. Невдалеке уже прогревались автомашины ГАЗ-66 с кунгом и «Буханка». В автобусе виднелись любопытные морды двух лаек, которые с интересом наблюдали за происходящим.

– Доброе утро, строимся в шеренгу, сейчас будет инструктаж, охотничьи билеты сдаем Ивану Петровичу – начальник кивнул в сторону пожилого егеря – после инструктажа расписываемся в ведомости по технике безопасности.

– Сегодня мы с вами проводим загонную охоту на кабана. У вас лицензия на двух животных. Поэтому стреляем только кабанов и только пулей, картечь недопустима. Стреляем только секача и подсвинка, кто завалит свинью – штраф пятьдесят тысяч рублей. Все меня услышали? Чтобы не было недопонимания в этом вопросе. Свинью не стреляем ни в коем случае. Если выходит лось, тоже не стреляем, пропускаем его. На выбегающих из загона зайцев и лисиц тоже не реагируем, иначе испортите всю охоту и труд загонщиков. Все уяснили? При расстановке на номера, делаете отмашку рукой и обозначаете свое расположение соседям. Это обязательно. В загоне будут шесть человек и две лайки. Загонщикам надеть сигнальные жилеты оранжевого цвета. Стрелять только по хорошо видимой цели. Выстрелы по силуэтам и на звук запрещены, во избежание несчастных случаев. По окончании загона всем стрелкам оставаться на своих местах, до команды руководителя охоты, не разбредаться, кто куда. Вроде все сказал. Все понятно? Вопросы есть?

– А если на меня баба Яга выскочит, что мне с ней делать? – не удержался Гаврилыч.

– Она с тобой сама что-нибудь сделает, не беспокойся. Из вас хорошая пара получится!

Строй дружно заржал, оценив быстроту ответа и емкость шутки.

– Если вопросов все же нет, тогда грузимся в технику и выдвигаемся.

Загонщики дружно надели оранжевые жилеты, наподобие тех, что носят дорожные рабочие и сразу стали похожи на двуногие апельсины.

Все порядком устали и накатывало чувство, что ничего путного теперь не случится. Вот уже седьмой час они в неуютном ноябрьском лесу, начинает смеркаться, похоже и четвертый за сегодня загон опять будет пустым. Небольшой снежок, выпавший за ночь, превращен налетевшим непонятно откуда южным ветерком и мелким, холодным дождем в грязную жижу, мерзко хлюпающую под ногами при каждом шаге, стало скользко и зябко. Исчезло ощущение нарядности и чистоты, прозрачный осенний лес еще с утра просматривался вглубь на добрую сотню метров, но вот подтаял снег и горизонт приблизился почти вплотную. Темно-бурая земля, сливаясь с почерневшими от дождей стволами деревьев, создавала впечатление плотного частокола.

Шел четвертый и последний в этот день загон, а команда охотников никак не могла закрыть лицензию хотя бы на одного кабана. Загонщики порядком вымотались и уже спустя рукава медленно продвигались к линии стрелков, машинально «гукая» и постукивая палками по стволам деревьев. Даже привычные ко всему лайки не так деловито обыскивали угодья, их обычно лихо закрученные в баранки хвосты намокли и казались ободранными от долгого использования пеньковыми канатиками. Зверя не было, с утра при наличии снега еще можно было определить входные следы и обрезать кварталы «по зрячему», но со временем тонкий снежок сошел и приходилось проводить загоны «вслепую», надеясь на опыт и интуицию руководителя охоты.

Алексей стоял на краю лесной просеки шириной около десяти метров и без особой надежды вглядывался в плотную гущу кустарника напротив. Уже послышались негромкие голоса загонщиков и редкий лай собак, движения не было. Похоже и эта последняя на сегодня попытка окончится ничем. Неожиданно, правее него из глубины уже почти не проглядного в стремительно накрывающих лес сумерках послышался треск веток и недовольное, приглушенное всхрапывание, которое то начиналось, то затихало.

– Неужели секач? – он до боли в глазах всматривался в полосу кустарника, но не мог разглядеть даже силуэта.

Кабан стоял прямо перед просекой, надежно скрытый частоколом мелятника и плотными зарослями подроста кустов. Стоял и тщательно внюхивался в холодный осенний воздух, оценивая степень исходившей угрозы от предстоящего броска через открытое пространство. Его покрытая почти черной щетиной морда медленно делала движения из стороны в сторону, пятачок плоского носа напряженно двигался и капли влаги то и дело скатывались из него, падая на раскисшую землю. Очень хотелось жить, поэтому он все не решался пересечь эти опаснейшие метры. Ветра не было и это могло привести к смертельной ошибке.

– Эх, черт же меня побрал оказаться в этом месте! Ведь мог с утра уйти в свое любимое болото и понежиться в мелком ельнике, спокойно поваляться в торфяной купели и поесть сладких побегов еще не замерзшего камыша и таких нежных, еще по-летнему ароматных желудей и еловых шишек. Но нет, этот залетный негодяй из соседнего леса спутал все планы и пришлось делать обход владений в надежде найти наглого чужака и преподать ему урок вежливости. Он учуял его еще несколько дней назад, когда неожиданно наткнулся на кучки помета прямо посередине своей тропы, ведшей к кормовому полю овса. Почуял и сразу потерял покой, с этих пор он методично обыскивал свои владения в надежде найти его, все чаще и чаще натыкаясь на этот неприятный запах и следы соперника. И почти вычислил его, отжимая непрошеного гостя к границам неглубокого оврага, где и должна была состояться решающая встреча. И вот надо же было такому случиться, что двуногие именно в этом месте затеяли свои смертельные игры. Теперь речь шла только об одном – уцелеть, выскользнуть из смертельного охвата, проскочить это опасное место. А чужак? Ничего, никуда он не денется, дойдет и до него очередь. Сзади, еще вдалеке, но все более настойчиво зазвучали опасные крики, звуки трещеток и такие ненавистные, отрывистые голоса собак. Еще несколько минут и они будут совсем близко, надо решаться. Он сделал несколько медленных шагов, словно проверяя координацию движений и наконец решившись, изо всех сил, на махах, рванулся вперед через такую открытую и от того смертельно опасную просеку. Цена этого отчаянного броска была так велика, что от напряжения захрустели связки, и тренированные мышцы легко вынесли ста тридцати килограммовое тело на середину просеки. И вдруг он отчетливо учуял ненавистный запах человека, от неожиданности слегка притормозил и попытался на полном ходу изменить траекторию бега, стараясь уйти хоть немного правее. Эта заминка и стала началом роковых событий для всех участников этой драмы.