Джеки Даррелл - Мама на выданье

— Поможет? — спросил он с надеждой.

— Конечно. Не забудь напомнить, у меня где-то лежит.

Сам принимаю, когда перетружусь.

— Большое спасибо,— сказал Людвиг.— Хочется хорошо провести отпуск.

— Будешь доволен,— пообещал я.— И Пенни тоже.

В приподнятом настроении мы доехали до парома, который хочется сравнить с воротами в другой мир. Подобно тому как Харон работает на перевозе через Стикс, так местный паром с куда более приятной целью двинулся через пестрящее островками и морскими птицами устье гавани Пула от роя сверкающих белизной отелей Борнмута в клочок пасторальной Англии, будто не изменившийся с позапрошлого века. Здесь широкие зеленые луга на покатых холмах были обнесены оградами из темного, колючего и косматого, точно волосы ведьмы, терновника. На исчерченных, словно вельвет, аккуратными бороздами полях стаи грачей летели за пахарем, будто чайки за кораблем. Живые изгороди были обвешаны лимонно-желтыми сережками, верба щеголяла пушистыми комочками цвета котикового меха.

Переплетенные на фоне неба черные голые ветки окостенелых деревьев на гребнях холмов создавали впечатление замысловатых синих витражей, замаранных тут и там первыми прутиками грачиных и сорочьих гнезд. Людвиг включил магнитофон, и машина начала вибрировать от громких мажорных звуков баварской музыки. Казалось, слышно, как мозолистые руки хлопают по кожаным шортам и как отбивают такт горные ботинки веселящихся баварцев с огромными пивными кружками. Забавный контраст ландшафту, через который мы проезжали...

Еще один поворот, и на коническом бугре в просвете между двумя высокими зелеными холмами мы увидели остатки замка Корф, этакий гнилой динозаврий зуб, торчащий из зеленой десны. Только центральная часть замка смогла устоять против фугасов и пушечных ядер кромвелевских вандалов и возвышалась теперь подобно остерегающему пальцу, покрытая щербинами, населенная галками, в одно и то же время жуткая и жалкая.

Оставив машину, мы пошли к замку. От холодного свежего воздуха и выпитого вина слегка кружилась голова. Две приземистые башни, напоминающие бугристые пивные кружки, охраняли вход под массивной аркой; поблизости остатки стены венчала еще одна башня, наклоненная под острым углом, подобно дереву, упрямо противостоящему попыткам ветра и воды повалить его на землю. Заложенный под нее в свое время фугас был недостаточно мощным, чтобы разрушить циклопическую шахматную фигуру из пэрбекского известняка.

Опережая нас, в том же направлении шагала высокая девушка с темными волосами. У нее были восхитительные длинные ноги, какими, кажется, природа наградила только американских девушек; ноги породистого скакуна, растущие чуть ли не от ушей.

Для просвещения Людвига я приступил к чтению лекции по истории Англии.

— Именно здесь,— сказал я, показывая на арку,— было совершено одно из ряда многих убийств. Эльфрида подло расправилась с Этельредом Нерешительным. Он охотился тут поблизости и решил навестить ее брата. А Эльфрида была, конечно же, его мачехой и страшно ревновала Этельреда, потому что он не испытывал по отношению к ней эдипова комплекса. Короче, когда Этельред Нерешительный — его еще называют Неустойчивым — перебрал меда...

— Меда? Что это? — спросил внимательно слушавший меня Людвиг.

— Три части водки, одна часть пчелиного меда с водой и щепотка ангостуры горькой,— отчеканил я и с удовольствием отметил, что девушка впереди сменила широкий шаг на более плавную поступь, чтобы лучше слышать меня.— Так вот,— продолжал я,— Этельред Нерешительный промчался на коне через мост под этой аркой и приветствовал мачеху со всей теплотой, позволительной человеку, свободному от эдипова комплекса. Сказал, что желает увидеть брата. Мачеха ответила, что его брат в темнице забавляется пыточными орудиями и что его сейчас позовут. А пока, предложила она, может быть, Этельред выпьет немного меда, чтобы восстановить силы. Этельред согласился.

Тем временем мы подошли к будке, где продавались входные билеты, и я смог рассмотреть лицо девушки. Она была очень хороша. Девушка купила путеводитель; мой слух уловил ее американский акцент. Поворачиваясь, она встретилась со мной глазами, улыбнулась и помахала мне путеводителем.

— Некоторые люди,— громко сказал я,— и не подозревают, что ждет их дальше.

Девушка помешкала, потом стала медленно подниматься по откосу к развалинам самого замка — достаточно медленно, чтобы и дальше слышать наш разговор.

— Что случилось потом? — спросил Людвиг.

— А вот что: Эльфрида смешала мед в шейкере из бараньего рога и налила Этельреду. Когда он нагнулся, чтобы взять свой рог, она вонзила ему в спину нож — не очень-то гостеприимный жест, ведь он был совсем не готов к этому. После чего она сбросила его тело в колодец — по-английски, как ты знаешь, «велл». Отсюда старая английская поговорка: «Олл из велл зэт эндс велл» — «Все хорошо, что хорошо кончается».

— И полиция не поймала ее? — спросил Людвиг.

— Не поймала. Несколько месяцев брали отпечатки пальцев у всех обитателей замка — и все без толку. Старый Скотленд-Ярд терялся в догадках.

— А кем же был этот эдипов комплекс? — допытывался Людвиг, желая досконально разобраться в исторических фактах.

— Один совершенно безнравственный рыцарь, сэр Эдип. Он хотел жениться на Эльфриде и сесть на трон, стать королем, понимаешь? Слыхал когда-нибудь выражение «черный как ночь»?

— Слыхал,— отозвался Людвиг.

— Так вот, его изобрели тогда в качестве характеристики сэра Эдипа.

Я заметил, что девушка остановилась и прилежно изучает путеводитель. Заметил также, что она держит его вверх ногами. Кассир задумчиво посмотрел на нас.

— Вам не нужен путеводитель, сэр,— произнес он скорее утвердительно, чем вопросительно, и мое ухо уловило мягкий, словно изысканный сыр, дорсетский акцент.

— Нет, спасибо,— беззаботно ответил я.— Мне знакома история сей благородной груды камня.

— Я так и понял, сэр,— подмигнул он мне.— Ваш друг — иностранный джентльмен, верно?

— Немец,— сказал я.— Сами знаете, что это за порода.

— О-о, да, конечно, отлично знаю.

— Вы родом из Дорсета? — поинтересовался Людвиг.

Не в силах больше сохранять серьезное выражение лица, кассир промямлил: «Да, сэр» — и поспешно отступил в глубь, сдоей будки.

— Пошли,— позвал я Людвига.— Нам еще много надо посмотреть, и у этого места захватывающая история.

Мы миновали девушку, она медленно последовала за нами.

— Теперь,— сказал я, поднимаясь вверх по зеленому откосу,— мы пропустим одно-два столетия и остановимся там, где Генрих Седьмой проиграл в кости замок Генриху Восьмому.

На густой траве паслось несколько овец; рога барана украшали его голову, будто две огромные спиральные раковины.