Ольга Хлудова - Волны над нами

Наконец-то я получила возможность смотреть спокойно на моих подводных приятелей. И не сверху или в лучшем случае находясь на одном с ними уровне в течение нескольких десятков секунд, а сидя спокойно в самом их царстве.

Сидящий под водой человек, видимо, не вызывает и половины той настороженности, которую проявляют крупные рыбы при виде плывущего человека, особенно, если он движется в их направлении.

Кефали очень спокойно прошли мимо, совершенно не замечая постороннее существо, глядевшее на них через овальное стекло маски. Боязливая рулена в нескольких шагах от меня грызла митилястеров. На ее толстых губах повисли осколки раковины, как шелуха подсолнушков. Я молила морских богов послать мне горбыля, зубариков или ската, но вместо них появился каменный окунек и стал медленно пробираться в расщелину скалы.

Я решила плыть дальше, но в следующий момент у меня сразу вылетели из головы все рыбы Черного моря и глаза полезли на лоб. Я вдохнула, а воздуха не было… попыталась высосать из загубника хоть маленький глоточек воздуха, но на дальнейшие эксперименты уже не было времени. Взвиваюсь кверху и только на полдороге вспоминаю, что мне велели всплывать со скоростью пузырьков выдыхаемого воздуха. Поскольку выдыхать было нечего, то пришлось просто подняться наверх.

Я не без радости сообразила, что если бы не три месяца ежедневной тренировки в нырянии, мне пришлось бы значительно труднее. Теперь мне понятно, как глупо я вела себя, плывя к берегу. Вместо того чтобы погрузить в воду тяжелые баллоны и спокойно плыть, не чувствуя их тяжести, я почему-то старалась максимально выставить их из воды. Конечно, они меня притапливали и лишали свободы движений. Хорошо еще, что до берега было недалеко. Это происшествие заставило меня по-настоящему понять, как важно иметь с собой дыхательную трубку. Благодаря ей я могла спокойно дышать, даже в моменты, когда волны накрывали меня с головой, а баллоны давили на спину.

В одной из книг, которую я читала до отъезда на море, было сказано, что дыхательную трубку можно отнести к разряду тех вещей, которые могут долго вам не понадобиться, но если необходимость в ней появится тогда, когда ее у вас не будет, вам она больше уже никогда не понадобится. Мрачная шутка, безусловно, соответствующая истине. В бурную погоду или на большое расстояние проплыть с пустым или поврежденным аквалангом, не имея дыхательной трубки, дело нелегкое.

Мои приятели все еще сидели вокруг разобранных деталей кинокамеры. Сообщение, что акваланг отказал, не вызвало вопросов со стороны этих занятых людей. Рассказывать же им, как я позорно боролась с тяжестью баллонов на обратном пути, было неразумно: в другой раз, чего доброго, не дадут акваланг. Я только поинтересовалась, нет ли возможности поправить аппарат. Виталий смотрел на меня с ненавистью и отвечал коротко и сухо. Я понимала его переживания и не обижалась, хотя была совершенно не виновата в поломке акваланга.

Вообще настроение у всех несколько увяло. «Вяземский» опаздывал уже на два часа, и сколько мы ни напрягали слух, не слышали знакомого рокота его моторов. Только все усиливающийся ветер и волны шумели у пустынного берега. Зная, что к обеду будем дома, мы не побеспокоились захватить хотя бы кусок хлеба.

Для нас, вкусивших неожиданные сюрпризы, подносимые иной раз морем, это было непростительным легкомыслием. Дядя Федя и я страдали еще больше, чем остальные, — у нас кончились сигареты и последняя, по-братски раскуренная по полам, оставила после себя только кучку пепла. Мы терза лись, как терзаются курильщики во всем мире, пока мне не пришла блестящая идея пройти вдоль отвесных скал берега. Первый раз в жизни мусор на берегу не вызвал у меня взрыва возмущения против оставивших его нерях. Среди яичной шелухи и пакетов с сальными пятнами я нашла раздавлен ную папиросу. Козья ножка из клочка газеты вернула нам С дядей Федей на несколько минут хорошее настроение. Однако есть хотелось все сильнее.

Оба Вали продолжали возиться с аквалангом и пришли к заключению, что его можно легко починить по возвращении домой. Я боялась смотреть на мрачную физиономию Виталия. Чтобы немного разрядить атмосферу, решила пошутить и начала рассказывать во всех подробностях, как пахнет жареный гусь, как золотистая корочка, блестящая от жира, похрустывает на зубах и т. д. Сначала все посмеивались и прибавляли пропущенные мной детали, потом замолчали и отошли подальше. Виталий решительно вынул нож и полез за пателлами на мокрые утесы. Я с горя решила набрать мидий, развести костер и хотя бы немного утолить голод.

Как нарочно, мидии попадались все мелкие, да и мало их было на такую большую голодную компанию. А кроме того, кто-то пожег недавно весь запас плавника на берегу, и нам остались только головешки.

Мрачная и замерзшая, я вылезла на берег с горстью мидий, но все категорически отказались их употреблять в сыром виде. Виталий принес пателл. По его словам, от сырых моллюсков начинает немного подташнивать и есть больше не хочется. Никто не решился прибегнуть к этому крайнему средству. Время от времени мы пили воду, подставляя ладони под струйки ее, стекавшие небольшим водопадом по береговой стене.

Тени от скал протянули холодные пальцы по всей бухте. Мы двигались вместе с тенями, ловя последние лучи солнца. Ветер тоже не становился теплее. Было уже около шести часов вечера, а фелюга все не шла. Усталые, голодные и озябшие члены экспедиции сидели молча, прислушиваясь к шуму моря и завываниям ветра. Если бы не было тяжелой аппаратуры, мы могли бы пройти по трудному пути вдоль ущелья Гяур-Бах. Но даже налегке такой путь потребовал бы у нас и предельного напряжения и много времени. А уже начинались сумерки. И в тот момент, когда Виталий мужественно вызвался, как он сказал, «сбегать на биостанцию», то есть пробраться ущельем к южному перевалу и спуститься на станцию, чтобы прислать шлюпку, послышалось знакомое тарахтение мотора. Виталий горошком скатился с выступа Плойчатого мыса, на который он уже вскарабкался, приводя в исполнение задуманный план нашего спасения.

Как нам объяснили, «Вяземский» задержался на работе в открытом море и только теперь смог за нами зайти. Моторист был на «Вяземском», поэтому некому пройти за нами и на шлюпке. В общем виноваты мы сами: если бы захватили еду и теплые вещи, все бы обошлось. В тот вечер мы с Виталием принесли торжественную клятву: уходя на море, даже в район Кузьмича, брать с собой кусок хлеба. Это разумное решение я неуклонно выполняла и на следующий год. Еще не было случая, чтоб взятую еду пришлось нести обратно домой.

Киногруппа понемногу продолжала работать, сетуя на поздний приезд. Действительно, ведь уже прошла половина сентября. Ветры стали значительно холоднее. Солнце печет временами совсем как летом, и лежа на горячей гальке начинаешь забывать, что уже осень совсем рядом. И вдруг из-за скалы потянет холодный сквознячок совсем не летнего характера. Вечера стали настолько прохладными, что мы на ночь уже закрываем двери нашей комнаты.