Ольга Хлудова - За голубым порогом

— Почему пиратский флаг на вашем мирном судне? — спрашиваю я.

— Копоть, — пояснил моторист, — еще месяц назад был красный.

— А если постирать?

— А чего стирать, все равно закоптится, — ответил моторист и поскорее отошел, чтобы я больше не приставала с пустяками.

Наконец-то вернулся капитан. В ту же минуту затарахтел мотор, пуская голубоватое облачко за кормой. Берег с причалами быстро поплыл назад.

На осмотр судна потребовалось несколько минут. Крошечный кубрик, где кроме коек команды приютилась еще и чугунная печка, маленький трюм и машинное отделение на корме, где с трудом поместится один человек, — вот и все. На палубе, между кубриком и машинным отделением, стоит ручная помпа. На ней в непринужденной позе раскинулся жесткий, неуклюжий водолазный костюм — так называемая «рубаха». Рядом лежат груза (именно груза, а не грузы) — тяжелые свинцовые плитки с ушками и брассами — плечевыми лямками. Водолазные «калоши» — обувь водолаза, с окованными медью носками и свинцовыми подошвами толщиной в два пальца — кажутся непомерно большими.

На полубаке примостилась круглая голова великана — потемневший от морской воды водолазный шлем, поблескивающий на солнце тремя глазами-иллюминаторами. Здесь же кругами уложен воздушный шланг. На нем прикреплен телефонный провод для связи с водолазом.

Я верчу в руках трепанголовный багорок. Он длиной в полметра, толщиной с палец, с остро отточенным концом. А вот эти мешки из сетки, прикрепленные к тяжелым железным обручам, — питомзы. В них водолазы собирают урожай моря.

Если я с любопытством рассматриваю снаряжение профессиональных водолазов, они с неменьшим интересом разглядывают мои несложные подводные доспехи. Их почему-то очень смешат ласты. Они передают их из рук в руки и смеются, поминая лягушек.

Пока мотобот бежит к заветному трепанговому полю, мы сидим на полубаке и разговариваем. МБ-2 уже далеко. Его едва видно.

— Они верно, работать начали, а мы еще только идем, — говорю я с сожалением, уже «болея» за «наш» мотобот.

— Это значения не имеет, — говорит Анатолий. — Они хоть на два часа раньше начнут, а нас им не догнать. Мы все равно на первом месте.

— Сколько у вас процентов плана выполнено?

— Годовой план по трепангам выполнили за два с половиной месяца, а общий на 240 процентов.

— А они?

— Они добыли поменьше.

— Смотрите, они еще вас обгонят.

— Хо! — восклицает Анатолий пренебрежительно. — Они нас обгонят!

— Правда, ребята, сегодня надо поработать, — говорит Володя, — День-то не полный, суббота.

— А далеко еще идти?

— Вон к тем скалам, — шкипер указал на розовеющие в лучах утреннего солнца высокие берега.

Володя ушел в кубрик переодеваться. Сегодня под водой работает он, а Анатолий будет дежурить у телефона, передавая команде распоряжения водолаза.

Володя вышел на палубу, одетый в толстый водолазный свитер и рейтузы из верблюжьей шерсти. На голове у него вязаная шапочка-феска. Пока катерок бежал к месту лова, я расспросила водолазов об осьминогах. Почему мы не можем найти их у берега? Подводные спортсмены, бывшие в этом районе в прошлом году, говорили мне, что их поиски были безрезультатны. То же самое рассказывали Герман и Юра.

— Осьминоги сейчас на глубине метров двадцати, — сказал Володя, — Вода для них тепла у берегов, что ли, не знаю. Но на мелких местах вы их, пожалуй, не найдете.

— Мне очень нужен небольшой осьминог. Если встретите, захватите, пожалуйста, для меня, — попросила я.

— Ладно, попомню, — сказал Володя.

— Да ты его поосторожнее багорком-то, — посоветовал Анатолий. — Прямо в питомзу, и все.

— Ладно, сделаем, — сказал Володя, принимаясь натягивать на себя водолазную рубаху. Катерок тем временем подошел к намеченному месту. Бросили якорь.

С помощью двух матросов Володя с трудом протиснул широкие плечи в узкий фланец — резиновый ворот водолазной рубахи. Потом ему надели «калоши».

— Приглашаю на танцы, — смеется Володя, тяжело переступая свинцовыми подошвами.

Ему через голову надевают на плечи медную кованую манишку, крепят к рубахе. Сигнальный конец (по сухопутной терминологии — длинную веревку) обвязывают вокруг талии. Очередь теперь за грузами. Тридцать шесть килограммов свинца повисают на груди и спине водолаза. Тяжко грохоча «калошами», Володя подходит к трапу и спускается по пояс в воду. Ему подали багорок и питомзу. Анатолий поднял над головой Володи шлем. Дана команда «воздух». Двое стали к ручкам помпы. Из клапана шлема вырвалась шипящая струя. «А что, если Володя сейчас оступится, — подумала я. — С таким грузом не выплывешь».

— У нас один водолаз пошел под воду, а иллюминатор из шлема был вывернут, — говорит Анатолий, словно угадав мои мысли.

— Ну, и что же было?

— Хлебнул воды порядком. Его счастье, был на поясе сигнальный конец. У нас некоторые позволяют себе спускаться без него. Это против инструкций, мало ли что может случиться.

Голова Володи скрылась под шлемом. Анатолий закрепил его на манишке и легко шлепнул ладонью по медной маковке.

Володя отделился от трапа, на мгновение показался вновь и исчез под водой, выпустив кипящую гроздь пузырей.

Анатолий взял телефонную трубку. Прошло две или три минуты. Вскипающие пузыри переместились в сторону, В трубке запищало.

— На грунте. Все в порядке, — сказал Анатолий. — А какая глубина?

— Двадцать метров.

Я заглянула за борт. В темной глубине, далеко внизу, появилось что-то большое, белое, как привидение, стремительно летящее к поверхности. Это пузыри воздуха, выпушенные из золотника шлема. Вода вспучилась и растеклась пенными кругами.

Мерно крутятся маховики помпы. Чем глубже находится водолаз, тем больше давление воды. И воздух, поступающий к нему в шлем, должен подаваться под таким же давлением.

Судя по пузырям, водолаз шел к берегу. Прошло минут пятнадцать. В телефоне опять запищало.

— Просит другую питомзу, — перевел Анатолий.

В воду, прямо в центр пенного кипения, полетел пеньковый конец с крюком. На нем пустая питомза.

— Бросили рядом, смотри, — сказал Анатолий в трубку. Потом звучит команда «вира», и двое матросов с трудом

тащат на палубу раздутую, переполненную трепангами питомзу. Выдернут шнур, стягивающий нижний край сетки, и из нее хлынули блестящие, как смазанные маслом, тела трепангов, похожие сейчас на темно-коричневые колобки, так плотно они сжались, втянув все сосочки, выросты и ножки.

Свободные члены экипажа уселись вокруг горки трепангов. Одним ударом ножа они вспарывали мясистые тела и бросали в деревянный ящик. Потом под струей воды отмывали и выкидывали внутренности. Очищенных трепангов переложили в бочку. Пока возились с первой партией, уже подоспела вторая. Опять за борт полетела питомза.