Владимир Цыбульский - Научные экспедиции по Казахстану

В ущелье Аракыма мы остановились на несколько часов, утомленные длинным и трудным переездом. На окружающие нас скалы мы смотрели теперь с восхищением и с самым приятным чувством миновавшей опасности. К этому чувству примешивалось отчасти еще другое, чувство эгоизма, что может быть, мы первые наслаждались этим зрелищем. С другой стороны жаль, что не можешь поделиться своим наслаждением со всеми!

Подкрепив силы походным обедом, мы обошли ущелье с геологическим молотком. Как приятно было будить эхо, незнакомое для этих мест! Скалы, образующие левый берег Аракыма, состоят из темно-красного или фиолетово-красного порфира, который весьма походит на Алатагский; по крайней мере в сущности между ними нет никакого различия. Горы правого берега, осененные лиственницей и пихтой, по-видимому, должны иметь одинаковое образование с левым.

После трехчасового отдыха мы снова двинулись вверх по течению Аракыма. Проезжая ущельем и избирая для себя удобную тропу, мы непрестанно должны были то подниматься на крутые склоны, то брести через реку, если берега подходили к самому руслу и оканчивались отвесным обрывом. Везде, по обо стороны, один и тот же темно-красный порфир, местами весьма слоистый. Верстах в 8 или 10 от места нашего отдыха ущелье Аракыма стало расширяться и вывело нас к самой подошве Холзуна, покрытой величественными кедрами, сменившими собою пихту и лиственницу. Тут не заметно также и красного порфира; напротив, везде видишь зеленоватый полевошпатовый порфир и серый глинистый сланец, точно такие породы, какие находятся при подошве Тургусунского хребта.

Восхождение на Холзун мы отложили до следующего утра, а ночевали на берегу Аракыма. В эту ночь сильно морозило. Впрочем, все ночи во время пребывания нашего в горах были чрезвычайно холодны, а дни при ясной погоде довольно теплы. Барометрическое измерение Холзуна дало нам весьма замечательные результаты; он находится почти на одинаковой высоте с разломом между Черной и Белой Убой и даже еще несколько ниже, именно 737,8 м.

На другой день (13 августа), по совету проводников, мы предположили одни ехать на самую высокую вершину Холзуна, а вьючных лошадей направить другой дорогой, через седловину и после соединиться с ними. Таким образом, в 7 часов утра начали мы подыматься на тот хребет, который образует линию раздела вод двух огромных систем: Оби и Иртыша, или точнее сказать, Катуни и Бухтармы. Всход сначала довольно пологий, но чем выше, тем становился круче и затруднительнее; лошади несколько раз задыхались и останавливались. Покатости Холзуна покрыты новым снегом, из-под которого очень часто выказывались Saxifraga crassifolia. Везде серый глинистый сланец и в величайшем беспорядке; чем выше, тем беспорядок этот представляется в состоянии более диком и хаотическом. Ближе к вершине глинистый сланец, выдаваясь острыми гребнями различной толщины и различного падения, образует чрезвычайно удивительные формы, то отвесные и падающие стены, то гигантские пирамиды, то шпицы уже по линии постоянного снега, который до того тверд, что можно было свободно ходить по нем. Наконец мы на вершине. Кто взбирался на высокие горы и наслаждался их величественною красотою, тот, без сомнения, знает, как иногда один минутный взгляд на горную природу может вознаградить за все труды и утомления! Коксунские и Тургунские белки слились перед нами в одно необозримое море, убеленное лепящимися валами. Куда ни обратишься, повсюду горы, повсюду тянутся и белыми, и темными полосами. С южной стороны Холзуна волнуется такое же море, такие же горные хребты; некоторые из них далеко за Бухтармою и как бы тонули в синеве неба, другие сходятся с громадными восточными горами и превращаются с ними в одну снеговую массу, чрезвычайно блестящую. Я всходил на самые высокие пики и сколько ни напрягал зрение, не мог отличить ясно собственного направления Холзуна между другими восточными горами; по крайней мере издали он совершенно теряется между ними. Впрочем, белизна снега, почти невыносимая для глаз, много мешала рассматриванию отдаленных гор.

Холзун в том месте, где мы находились, подымается на 1281,4 метра, следовательно, на 75 метров выше Тургусунского хребта. В самых верхних его пиках мы заметили прелюбопытное образование. К основанию они состоят из зеленоватого полевошпатового порфира, а к вершине из темно-красного амигдалита, который весь испещрен зелеными пятнами и кристаллами белого известкового шпата; последний большей частью выветривается снаружи и оставляет после себя пустоты с зеленоватым, землистым веществом. Холзунский амигдалит, без всякого сомнения, представляет только видоизменение того красного порфира, с которым мы встречались уже несколько раз. В Алатагских горах он проходит посреди диорита (Большой Абат), а здесь посреди полевошпатового порфира, и, вероятно, составляет самые возвышенные части. Как жаль, что нам невозможно осмотреть зубчатые пики, окружающие Тургусунское плато, быть может, и эти пики также состоят из красного амигдалита, прорезывающегося посреди порфира. Гранит, участвовавший в поднятии Тургусунского хребта, вероятно, участвовал и в поднятии Холзуна, но нигде не выступил наружу, или по крайней мере мы нигде не заметили его, ни при подошве, ни на вершине. Здешние сланцы весьма различного свойства, то известково-глинистые, то аспидные с прослойками хлоритового и талькового, то кремневые; нередко в одном пласте замечаются два, три слоя различного свойства и цвета.

Проезжая обширной снежной равниной к своему каравану, мы везде встречали выходы отдельными глыбами полевошпатового порфира, точно такого, какой находится при подошве. Это было около 12 часов пополудни; термометр показывал 10° по С. Снег под нами проваливался, что замедляло соединение с караваном, давно ожидавшим нас в большой седловине, на юго-восток от нашего переезда. Своей южной покатостью она обращена почти прямо к истокам Хаир-Кумина, впадающего в Бухтарму. По нашему измерению, она находится на высоте 1042,2 м. На географических картах Хаир-Кумин вытекает из середины Тургусунского хребта, между тем как в самой природе он берет начало из Холзуна, следовательно, гораздо восточнее. Истоки Хаир-Кумина с южной стороны совершенно соответствуют истокам Аракыма с северной.

Соединившись с караваном, мы, после нескольких часов отдыха, стали спускаться на южную покатость Холзуна. Тут нет никакой заметной тропы, пролагаемой обыкновенными оленями, сайгаками и сохатым; круть чрезвычайная, прямо в ущелье Хаир-Кумина. Вся надежда на верный шаг лошади. Страшно взглянуть на глубину ущелья в то мгновение, когда лошадь колеблется под вами и ищет, где безопаснее ступить, чтоб не оборваться в пропасть. Некоторые из моих товарищей решили лучше идти пешком, нежели вверить свою участь инстинкту животного. Впрочем, спускаться пешком по весьма неровной покатости, оступаясь на каждом шагу, труд необыкновенный. Я предпочел ехать верхом, и на этот раз инстинкт лошади не обманул меня. Мы спускались очень долго; многие падали с лошади, но, к счастью, без большого вреда. В самом ущельи Хаир-Кумина новое затруднение. Река прорезала себе глубокое русло между скалами; с обеих сторон берега чрезвычайно круты, и часто образуют отвесные стены, и потому мы почти непрерывно должны были переезжать через реку, взбираясь то на тот, то на другой берег. Всякий раз такие переезды грозили явной опасностью; лошади с большим трудом могли выдержать бешеное стремление реки, ниспадающей высокими каскадами. Не раньше, как через пять часов езды, ущелье Хаир-Кумина начинает расширяться и превращаться в долину довольно широкую и лесистую. В то же время река, приняв с обеих сторон различные притоки, значительно увеличилась. Проехав еще несколько верст, мы чрезвычайно утомились и расположились ночевать почти против горы Столбухи, при впадении в Хаир-Кумин слева Масляхи, а справа Большой и Малой Громатухи.