Радмир Коренев - Собака — зверь домашний (Первое издание)

Вешка давно привыкла к шуму большого города, привыкла к пинкам. Она изучила улицы Сингапура. Возле лавки, прикрытой навесом, Вешку окликнули. Нет, она не поняла слов, но голос, интонация звучали призывно. Вешка поняла и остановилась. Неприятный зловонный запах щекотал ноздри. Воняло кислятиной, фитильной гарью, клопами, аммиаком и сырыми шкурами. Шкуры лежали в углу, висели растянутые на стене и кисли в посудинах. Вешка недоверчиво смотрела в хитро прищуренные глаза китайца. Инстинкт самосохранения подсказывал ей, что здесь опасность, но человек предлагал пищу. Стоило колбасе упасть к ногам, как Вешка, схватив ее, тут же скрылась.

— Хо! — воскликнул китаец и начал мять кожу. Он хорошо мог выделывать шкуры животных. Его изделия дорого ценились на рынке.

«Хорошая собака, красивая шкура, — думал китаец, продолжая свою работу. — Надо приучить и поймать собаку, много шапок будет, много денег, большая собака, нужная собака».

«Нептун» возвращался в родной порт. До Владивостока еще тысячи миль, и требовалось зайти на заправку. Ближайшим портом на пути к дому был Сингапур.

Отгромыхал канат, на грунте широкого рейда крабом прополз и успокоился якорь. Портовые власти закончили оформление прихода, и на борт хлынул поток торговых людей — обычное явление в южных портах. Роман собрался выехать на берег лоцманским катером, но возле трапа его остановил знакомый малаец. Малаец принес радостную весть русскому моряку: он видел Вешку, он знает, что у нее есть щенки, он много раз видел Вешку. С надеждой и добрыми напутствиями команды сошел Роман по трапу.

Улицу за улицей проходили два человека, внимательно просматривая дворы и подъезды.

— Здесь ходила, — утверждал малаец, — много ходила.

Пот градом катил с Романа, рубашка взмокла и прилипла к телу, а он еще верил, что вот-вот из-за угла выскочит веселая пепельная собачка Вешка. Но время шло. Пора уже возвращаться на судно. А Вешки нет.

— Этот ряд ходил собака, этот кожевник ходил собака, — неутомимо и упорно утверждал малаец.

Роман остановился. Китаец любезно раскланялся и еще любезнее предложил свой товар. Но русского интересовал только цвет шкур. Роман тщательно осматривал каждую, ожидая и боясь найти шкуру Вешки. Китаец заметил, что русский осматривает только собачьи шкуры, он это оценил по-своему и быстро затараторил на ломаном русском языке:

— Моя много лови собачка, хорошо делай кожа. Завтра ходи другой собачка лови. Шибко голодный собачка. Моя мало-мало кушать давай, много шапка делай.

Расстроенный и мрачный вернулся Роман на морской вокзал. В ожидании катера сел в кресло, закурил.

Тем временем Вешка бежала вдоль торгового ряда, направляясь к кожевнику, в надежде раздобыть что-нибудь съестное. Внезапно она уловила почти забытый запах морского ветра, теплый родной запах весенней земли. Где-то в излучинах ее памяти всплыли белое, как лебедь, судно и родные приветливые лица моряков. Вешка забеспокоилась.

Китаец увидел собаку. Узкие глаза его хищно блеснули. Румяная лепешка полетела за прилавок. Но Вешки уже не было. Она взяла след. Вешка спешила.

Вот и морской вокзал. Изящные такси и трехколесные велорикши рядами стоят в ожидании пассажиров. Вешка поднимается к входным дверям.

Роман услышал лай собаки. Сначала он подумал, что это ему показалось. Слишком много он сегодня думал о Вешке. Но лай повторился, и Роман пошел к дверям. Вешка не сразу узнала моряка, но запах морского ветра, волнующий запах родины…

Вешка радостно прыгнула на грудь, стараясь лизнуть в лицо. Роман все гладил и гладил собаку, обнимая ее за шею. Это было родное существо в чужом далеком городе. Вдруг Вешка отскочила, что-то вспомнив. Она пристально и виновато посмотрела в глаза Роману и визгливо-зовуще тявкнула. Она звала. Роман сначала ничего не понял. Одичала, что ли? А когда догадался, Вешки уже не было. Тогда он побежал вслед, перебежал, остановился и стал звать:

— Вешка! Вешка!

Прохожие оглядывались на русского моряка, недоуменно пожимали плечами, а он, не обращая ни на кого внимания, все звал и звал собаку.

Вешка бежала к своему логову, а прибежав, остановилась, пораженная увиденным: на месте полуразрушенной фанзы полз бульдозер. Не было входа в ее логово, ничего не было на ровной, приглаженной трактором площадке. Вешка припала к земле, нюхала взрыхленную землю и копала. Кровь сочилась из пораненных лап, но собака рыла и рыла неподатливую горячую землю тропиков. Тракторист швырнул в обезумевшую от горя собаку камнем. Вешка отбежала и, задрав голову, завыла. Закатное солнце кровавым пламенем потухало в глазах собаки.