Дорин Тови - Хлопот полон рот

— Она долго злиться не будет, — сказал Чарльз. — И, во всяком случае, на тропе она и собаки вряд ли кому-нибудь помешают.

Что доказывает, насколько можно ошибиться. Она сумела напугать лошадей, да еще как!

В том числе и мою. Как-то утром я с друзьями отправилась на верховую прогулку, взяв лошадей в прокатной конюшне. Мы беззаботно ехали легкой рысцой по лесной тропе, как вдруг увидели впереди фигуру на велосипеде.

Я сразу поняла, кто это. Больше никто по лесу на велосипеде не ездит. Что за удовольствие трястись по камням и рытвинам, преодолевать крутизну? Но только мисс Уэллингтон могла докопаться до факта, который нам оставался неведомым: закон предназначал лесные тропы для всадников, пешеходов… и велосипедистов.

Во всяком случае, это была мисс Уэллингтон. Вела свой велосипед в сопровождении собак. Пыль на пропеченной летней жарой тропе они поднимали почище, чем караван в Сахаре. Мы тут же перешли на шаг, но все равно ее нагнали. Лошади ступали длинными ногами мерно, как верблюды.

— Мисс Уэллингтон, здравствуйте, — сказала я, проезжая мимо, но мисс Уэллингтон будто не услышала.

Я оставила ее позади с грустным чувством, очень жалея, что мы по-прежнему не разговариваем. То есть я полагала, что мы оставили ее позади. Внезапно я обнаружила, что мисс Уэллингтон взгромоздилась на велосипед и теперь яростно крутит педали, подпрыгивая на рытвинах и корнях. Нет, не потому, что одумалась и решила помириться, а потому, что твердо решила не дать себя обогнать.

Мы еще придержали лошадей. Ни людей, ни собак или других животных на рысях не обгоняют. Тем не менее пыль мы поднимали, и мисс Уэллингтон становилась белее с каждой секундой. И она непрерывно жала на звонок. У самых лошадиных хвостов. А тут еще залаяли собаки, и нашим лошадям при всей их выучке это не понравилось. Прижимая уши, вздергивая головы, они нервно прибавили шагу, и, естественно, облака пыли стали гуще.

— Дайте дорогу! — властно приказала мисс Уэллингтон. — Вы слышите? Вы совсем меня запылили. Будьте любезны дать мне дорогу!

Но мы не могли при всем желании. Разве что специально натренированная полицейская лошадь смогла бы послушно остановиться, не обращая внимая на эту дикую какофонию. Мы перешли на рысцу. Мисс Уэллингтон, все еще нажимая на звонок, закрутила педали быстрее. Тесной группой мы мчались по тропе, точно имитируя начало кавалерийской атаки под Омдураманом (естественно, исключая велосипед), в вихрях пыли вылетели наконец на поляну, браво проманеврировали по траве и ускакали по другой тропе, прежде чем мисс Уэллингтон разобралась в нашем маневре.

Лошади, удаляясь от велосипедного звонка и тявкающих собак, понеслись по новой тропе карьером.

— Старая дура! — сказал кто-то. — Не будь эти лошадки глухи даже к бомбам…

Не очень-то они были глухи. Пепе, мой конь, всегда начинал рысь с прыжка, а после концерта, устроенного мисс Уэллингтон, он взмыл в воздух как Пегас. Джаспер, могучий чистокровный вороной, понес бы, если бы не хладнокровие и искусство его всадника.

— Старая дура! — сказал Чарльз, выслушав мой рассказ. — Вот-вот сядет в лужу, помяни мое слово.

Так и вышло. Хотя, к счастью, с велосипеда она в нее не свалилась. Как-то утром она спустила собак с поводков в лесу, одна из них заметила кролика — большая редкость после эпидемии миксаматоза, хотя кролики опять начали размножаться. Три собаки вернулись к ней после погони, а четвертая бесследно исчезла. Я видела, как она с собаками свернула в лес, но не возвращалась она так долго, что я было подумала, не вернулась ли она домой кружным путем, как вдруг она возникла на дороге в сбившейся на ухо шляпке, крепко держа поводки трех оставшихся собак и велосипед.

И она полностью забыла, что мы не разговариваем.

— Я потеряла малютку Мейбел, — сообщила она мне со слезами в голосе. — Не знаю, что мне делать… Она такая старенькая… Что скажет миссис Уорленд?

Видимо, миссис Уорленд была хозяйкой Мейбел, а та, как подсказал мне быстрый взгляд на остальных собак, видимо, была злобным пуделем с торчащими зубами, который первым бросился на Сили. Но ведь Мейбел была чьей-то собакой и могла застрять в кроличьей норе.

Может, она отведет домой остальных собак, сказала я мисс Уэллингтон, а мы с Чарльзом поищем в лесу. Далеко идти нам не пришлось. Позвав Чарльза из плодового сада, сунув в холодильник тесто для пирога и надев сапоги, я была готова искать сколько понадобится. Но не успели мы свернуть на тропу, как навстречу нам, пыхтя, вылетел мышиного цвета клубок. Щеря торчащие зубы, отчаянно работая ногами в штанишках, как у всех пуделей, Мейбел во всю прыть мчалась домой. Она не задержалась ради нас, не остановилась даже ради нашей калитки, где обычно скапливаются заблудившиеся собаки и лошади, а устремилась вверх по дороге и скрылась за калиткой мисс Уэллингтон. Видимо, ее желудок прозвонил к обеду.

Ни малейшей нашей заслуги в этом не было, но мисс Уэллингтон считала иначе. Когда бы она ни проходила мимо с собаками, Мейбел на надежно пристегнутом поводке получала распоряжение Поздороваться с Добрыми Друзьями, которые Ее Спасли. Мейбел, прекрасно зная, что это чистейшее вранье, вздергивала мышиного цвета губу и рычала на нас. Если же поблизости оказывались наши кошки, мисс Уэллингтон, мужественно пренебрегая грозившей ей опасностью, поднимала Мейбел на уровень плеча, чтобы и она их увидела и поговорила с Милыми Кисоньками. И Мейбел не заставляла просить себя дважды. После чего Сили, вовремя схваченный, проводил следующие полчаса в доме, порыкивая на верх двери. А то, как мисс Уэллингтон умудрялась опустить Мейбел на землю, не лишившись при этом носа, только подтверждало любимое присловие старика Адамса: «Дурака Бог бережет».

Как бы то ни было, она снова с нами разговаривала, так что худа без добра не бывает. А вскоре она решила больше не гулять с чужими собаками. Слишком уж большая ответственность, сказала она. И ведь после прогулки она впускала собак к себе на кухню, и зимой они все там так пачкали! Так что кризис миновал и все вернулось на круги своя. Только дама с собаками продолжала прогуливать всю свою свору разом, но они у нее были дисциплинированны, как псы самой Дианы-охотницы. Мисс Уэллингтон опять занялась всякими добрыми делами в деревне, а наши кошки — нам даже не верилось — все еще вели себя безупречно…

Время, пока Сили был котенком, кануло в Лету. Тогда ему не с кем было играть, и он все время отправлялся в одинокие экспедиции. Например, в те дни, когда мы трепетали при мысли о лисьих норах. Мы взяли его с собой, когда пошли осмотреть деревья на верхнем склоне нашего леса, заслонявшие солнце от коттеджа по вечерам. Могучие тополя, которые, по словам Чарльза, не только застили солнце, но и угрожали существованию его фруктовых деревьев. Окапывая яблоню в добрых двадцати ярдах от них, он наткнулся на тополиные корни, оплетавшие яблоневые.