Дэвид Эттенборо - Живая планета

Головастики жадно кормятся. Им хватило бы водорослей, но в лужах, где есть артемий, некоторые головастики развиваются иначе, чем остальные. Головы у них гораздо больше, рты шире, и они начинают пожирать артемий, а заодно и своих братьев и сестер, питающихся водорослями. Лужа тем временем непрерывно испаряется, уменьшается, и ее обитателям остается все меньше места, чтобы плавать, и все меньше воды, из которой можно извлекать кислород для дыхания. Вода в мелеющей луже нагревается больше, что усугубляет беду, поскольку в теплой воде кислорода меньше.

Дальнейшие события могут развиваться двояко, но лопатоноги, благодаря тому что головастики их развивались по-разному, готовы к обеим альтернативам. Если дождь хлынет еще раз, вода в луже поднимется, и потребность в наискорейшем развитии снизится. Но дождевые струи взбаламутили воду, и хищным головастикам приходится худо. В илистой мути им трудно углядеть добычу. Любители же водорослей продолжают нормально питаться и расти, обзаводятся ногами и покидают лужи — при некоторой удаче в довольно значительных количествах.

Но если дожди прекращаются, возникает критическая необходимость, чтобы хоть несколько головастиков завершили развитие в кратчайший срок. В мелеющей луже головастики-каннибалы пожирают своих братьев и сестер, соперничая между собой из-за наиболее глубоких участков. Вскоре оттесненные к краям лишаются водного укрытия, и солнце убивает их. Но у самых крупных и агрессивных каннибалов, если им повезет, успевают появиться ноги, и они упрыгивают в пустыню. Многие становятся добычей ящериц или птиц, но некоторые после коротких недель усиленной охоты находят трещины и расселинки, чтобы укрыться на время воцарения беспощадного зноя. Их родители также начинают копать норки с помощью сильных и широких задних лап, которым они обязаны своим названием. Как только они забираются под землю, их кожа затвердевает в водонепроницаемую оболочку всего лишь с двумя крохотными дырочками у ноздрей, позволяющими дышать.

Лужа уже давно высохла. Все взрослые артемии погибли, но яйца их уносит ветер вместе с пылью. Многие головастики так и не завершили цикла своего развития. Они лежат бок о бок плотным слоем в запекшемся иле. И все же гибель их не бесплодна. Продукты разложения их тел впитывались в дно бывшей лужи, от которой осталась лишь неглубокая впадина. Но новые дожди вновь наполняют ее водой, и удобренный песок ускорит рост следующего поколения водорослей.

Однако блага, принесенные дождями, еще не исчерпались. Семена, проросшие с первыми каплями, быстро стали взрослыми растениями, которые теперь зацветают. Просторы пустыни пылают яркими красками. Голубые, желтые, розовые, белые цветы расстилаются недолговечным ковром. И в течение нескольких дней пустыни Западной Австралии, Намиба, Намакваленда, Аризоны и Нью-Мексико пышностью расцветки могут соперничать с любым самым пестрым и сочным лугом. Затем, выпив всю влагу, которую успели, и дав семенам созреть, растения засыхают, гибнут и вновь уступают место пескам.

61. Фенек (Сахара)

62. Заяц-беляк (Северная Америка)

63. Калифорнийская кукушка, кормящая птенцов (Аризона)

64. Старый креозотовый куст в форме кольца (пустыня Мохав)

65. Цереус (Аризона)

66. Жук-чернотелка, собирающий влагу (пустыня Намиб)

67. Вельвичия (пустыня Намиб)

68. Головастики лопатонога (вверху). Закапывающийся лопатоног (внизу)

69. Цветущая пустыня (Центральная Австралия)

70. Туареги (Центральная Сахара)

Через несколько часов после восхода солнца песок может стать обжигающе горячим, хотя не глубже, чем на один-два сантиметра. Погрузите руку в песок, и вас поразит, насколько он там прохладен. Большинству обитателей барханов это прекрасно известно, и, спасаясь от невыносимого зноя, они ищут убежища внутри них.

Но жизнь в песчаной толще, пусть прохладной, имеет свои сложности. Гладкие и сухие песчинки не сцепляются, а потому прокапывать в песке туннели, как в обычных почвах, невозможно. Он непрерывно обрушивается позади роющего. Сквозь него можно продвигаться плавательными движениями, и некоторые ящерицы, постоянно ныряющие в песок, ползают в нем, отталкиваясь ногами. Но самый удобный способ — просто извиваться. Так передвигаются в песке некоторые ящерицы семейства сцинковых. Свои небольшие ноги, на которых они бегают по поверхности барханов, сцинки, погружаясь в песок, плотно прижимают к бокам. А две-три ящерицы, почти не выходящие на поверхность, чуть ли не вовсе утратили ноги. Намибская змееящерица длиной десять — пятнадцать сантиметров очень похожа на миниатюрного угря с гладкой чешуей. Над ее глазами, предохраняя их от трения песчинок, разрослись прозрачные чешуи, а заостренная морда облегчает продвижение сквозь песок. Змееящерица охотится на личинки жуков и других насекомых. Она улавливает вибрацию песка, вызываемую движением насекомого, плывет туда и выскакивает на поверхность, хватая ничего не подозревавшую добычу.

Слово «пустыня» привычно ассоциируется не с каменистыми россыпями и не с источенными ветром горами, но с бесконечными песчаными барханами. В действительности же барханы занимают лишь небольшой процент общей площади пустынь, создавая, однако, совершенно особую среду обитания. Их песок — это все, что осталось от скал после тысячелетий, на протяжении которых днем они накалялись на солнце, а ночью охлаждались до нулевых температур. В таких условиях даже самый крепкий гранит начинает трескаться и рассыпаться. Мало-помалу он распадается на составляющие его минералы. Ветер бросает песчинки о скалы, катает по каменистой земле, трет друг о друга, и они приобретают округлую форму, покрываются красноватой пленкой окиси железа. Ветры, бушуя и завихряясь над просторами пустыни, собирают песчинки в огромные кучи. Это и есть барханы. Некоторые достигают в высоту двухсот метров при километровой длине. Там, где ветер постоянно меняет направление, эти песчаные холмы могут обрести звездную форму — полдесятка гребней сходятся у центральной вершины и сохраняют такое положение столетиями, превращаясь в ориентиры с собственными названиями, помогая путешественникам не сбиваться с пути в пустыне. Но там, где ветер чаще дует в одном направлении, барханы не остаются на одном месте. Они образуют песчаные волны, напоминающие следы ряби на морском дне, и медленно движутся по пустыне. Ветер вкатывает песок по пологому склону бархана к гребню, а там, ничем не удерживаемый, он миниатюрными лавинами ссыпается с крутого переднего края бархана, и так, сантиметр за сантиметром, бархан продвигается вперед.