Дэвид Эттенборо - Живая планета

Такая плотность популяций порождает свои трудности. Любая трещина, любая ямка, которые могут стать более или менее надежным приютом, вызывают интенсивное соперничество. Креветки одного вида постоянно, ценой значительных усилий выкапывают себе норки и столь же постоянно морские собачки одного вида вселяются в норку вместе с креветкой как в собственное убежище. Каждая пустая раковина занята внутри раком-отшельником, а снаружи — губками, которые питаются крохами, перепадающими им от трапезы рака, и образуют такой плотный покров, что хищники не замечают раковины и не покушаются на хозяина. Карапус, длинный и тонкий как карандаш, прячется внутри тела другого животного. Он пробирается внутрь голотурии, тычась носом в ее анальное отверстие, а когда добивается своего, получает не только убежище от хищников, но и готовый стол: он объедает внутренние органы голотурии, а та услужливо отращивает их снова и снова.

Теснотой, возможно, объясняется и пышность окраски многих обитателей рифа. Тут, как и в любом другом месте, каждая конкретная рыба должна в толчее вокруг как-то распознавать особей своего вида, то есть потенциальных партнеров или соперников. В пестроте же рифа опознавательным знакам необходимо быть особенно яркими, иначе они не воспримутся. Проблема эта обретает особую остроту, когда несколько родственных видов, сходных по форме и размерам, но каждый обладающий собственным источником корма, плавают в одних и тех же водах. Именно таково семейство рыб-бабочек, в котором каждый вид обладает своими особенностями, обычно на редкость красивыми комбинациями глазчатых пятен, полосок, крапин и крапинок, так что, подобно великолепным бабочкам джунглей, каждую можно узнать издали.

Если коралловые рифы — это джунгли моря, то верхний слой океанских вод можно уподобить его саваннам и степям. Там из года в год на обширнейших площадях цветет фитопланктон. Как и у трав, обилие его зависит от времени года, поскольку, подобно всем растениям, фитопланктон нуждается не только в солнечном свете, но также в фосфатах, нитратах и других питательных веществах. Их он получает из экскрементов и трупов бесчисленных существ, обитающих на поверхности. Но в отличие от коровьих лепешек на лугу все вышеперечисленное не остается на пастбище, а медленно и неуклонно опускается вниз, чтобы на дне превратиться в ил, недостижимый для дрейфующих водорослей. Однако с наступлением сезона штормов в разбушевавшемся океане плодородный ил взбалтывается и поднимается вверх. Внезапно фитопланктон получает возможность расти и всемерно ее использует. К тому времени, когда минуют тихие месяцы, водоросли успевают так бурно размножиться, что истощают запасы своего химического питания, и вода вновь обедняется. Фитопланктон погибает в больших количествах и остается скудным до тех пор, пока ежегодные бури вновь не взбудоражат воду.

На этих необъятных лугах пасутся косяки сельдей и анчоусов, сардин и летучих рыб, на которых стаями охотятся прожорливые хищные рыбы — точно так же, как на африканских равнинах стада антилоп обеспечивают поживой львов и гепардов. Некоторые морские охотники вроде макрели размерами почти не превосходят свою добычу. Другие, например двухметровая барракуда, хватают не только рыб, кормящихся планктоном, но и хищников помельче. Крупнее же всех акулы и великолепнейшие океанские бродяги — тунцы. И акулы, и тунцы плавают с редкой быстротой, что, впрочем, неудивительно. Как бы иначе они догоняли свои жертвы? Размеры их вполне сравнимы, форма тела у них похожа, однако тунцы и их родственники меч-рыбы наиболее близки к совершенству.

116. Зоопланктон

117. Актинии

118. Китовая акула

119. Белуха

120. Рыба-бабочка, ищущая корм среди кораллов

121. Скипджеки, пожирающие мальков

Эти несравненные создания бороздят все моря мира. Их существует около тридцати видов, и рыбаки разных национальностей дали им много всяких названий, высоко ценя их не только за вкусное мясо, но и за то, что они сильные и упрямые борцы. Это большеглазый тунец и альбакор, королевская макрель и скипджек, марлин и парусник, пеламида и ваху. Некоторые достигают в длину четырех метров и весят до 650 килограммов. Известен экземпляр меч-рыбы шестиметровой длины, что дает им право считаться самыми крупными из костистых рыб. В гидродинамическом отношении их форма идеальнее, чем даже у акул. Рыло вытянуто, а иногда снабжено длинным острием, словно нос сверхзвукового самолета. Задняя часть тела плавно сужается к хвосту, имеющему форму полумесяца. Поверхность глаз вписывается в контуры тела — они не выступают и не нарушают обтекаемую форму головы. У тунцов и некоторых других рыб есть «корсеты» из измененных чешуй сразу за головой, служащие для создания легкой турбулентности вокруг наиболее широкой части туловища, что снижает сопротивление у заднего его конца. Когда рыба развивает скорость, она убирает плавники в особые впадинки, так что они не препятствуют току воды. Парусник, один из этих изумительных пловцов, держит рекорд скорости среди жителей моря; и были зафиксированы случаи, когда короткие расстояния он покрывал со скоростью 110 километров в час. На это не способен даже гепард, быстрейший из всех бегунов на суше.

Подобные скорости требуют больших затрат энергии, а значит, и обильного снабжения кислородом. Эти рыбы получают его не как другие — расширяя горло и размеренно прокачивая воду сквозь жаберные щели движением жаберных крышек, но держа рот постоянно открытым, так что чем быстрее они плывут, тем мощнее водяные струи омывают большие жабры. Поэтому они вынуждены плавать непрерывно просто для того, чтобы дышать — и всегда быстро. Расход энергии, которую требуют мышцы и молниеносные реакции, еще увеличивается необходимостью сохранять высокую температуру тела для поддержания происходящих в нем химических процессов. Собственно говоря, эти рыбы в отличие от прочих — теплокровные, и температура их тела может быть выше температуры окружающей воды даже на 12°.