Алексей Формозов - Формозов А.Н. Шесть дней в лесах

Охотника не было видно, но мальчики знали, что он сидит в шалаше, так как услышали его кашель. Они вышли к берегу и тут только заметили, что от моста виднелись одни полуразрушенные перила, а разлившаяся буйная речка катила через него красноватые воды лесных болот с веселым рокотом и шумом, слышным издалека. Оба были готовы к трудностям дальнего похода в весеннюю распутицу, но пришлось признаться, что вид скрытого под водой и, быть может, совсем размытого двадцатиметрового моста привел их в смущение. "Ничего, ничего, робятки! Не бойсь! Перейдете! Посошки только срубите!" — послышалось из - за речки. Затем у шалаша показались ноги, обутые в лапти, драный полушубок, и, наконец, пятясь задом, охотник вылез из своего прикрытия. Мост, по его словам, был почти цел. Мальчики, пользуясь указаниями незнакомца, приступили к переправе. Ружь оставили на берегу, и Севка, подтянув повыше сапоги, осторожно пошел в воду, ощупывая поверхность моста палкой. В трех местах недоставало бревен; дважды ноги мальчика скользили по мокрому дереву; вода пенилась вокруг сапог... Затем течение стало тише. на бревнах моста появился песок, стало мельче, и, наконец, Севка вышел на берег. Вздох облегчения невольно вырвался у Гриши, с замиранием сердца следившего за каждым движением друга. А тот, сложив мешки и поздоровавшись с мужичком, уже брел обратно. Теперь предстояла труднейша часть переправы; Гриша в своих сапогах с короткими голенищами не мог перебрести всей речки. Было решено, что он дойдет до глубокого места, а там сядет на спину Севки и "доедет" до берега. Сказано — сделано. При посадке на загорбки оба чуть не упали в воду, но как - то устояли на ногах и теперь постепенно приближались к цели. Севка покраснел от усилий, а Гриша болтал ногами и острил по поводу "езды на верблюдах". Охотник наблюдал переправу и усмехался в клочковатую, русую бороду. Скручива цыгарку, он словоохотливо описал друзьям все приметы предстоящих тридцати километров дороги. Кордон, по его сло вам, стоял на видном месте — мимо никак не пройдешь. "А лесника позавчера встретил: с тока видно шел — двух глухарей тащил!" — Мальчики многозначительно переглянулись. "Не больно ладный он мужик - то", — вскользь заметил охотник. Ребята, увлеченные сообщениями о глухарях, мимо ушей пропустили последние слова. Но уже к вечеру пришлось о них вспомнить.

Охотник жаловался на неудачу. Его утка, маленькая и темно - окрашенная, обладавшая голосом дикой кряквы, была отличной круговой и на утренней заре трижды подманивала к шалашу диких селезней. Но его, далеко не столь же образцовая, шомполовка трижды "отпалила" в упор по уткам, устилая воду пухом и перьями. Все три селезня улетели. "Только добро переводишь, — сетовал охотник, сваливая всю вину на качество пороха. — Сам продрог, в шалаше ночь сидючи, круговую замаял да порожнем домой приду... То - то задаст мне жена!" Под эти сетования и добрые пожелания нового знакомого, сопровождаемые криками его утки, ребята быстро углубились в тенистый ельник.

Впереди — тридцать километров дороги... Оба еще не чувствовали усталости; оба дышали полной грудью, упивались смолистым запахом ельника, согретого солнцем, ровным шагом проходили километр за километром. Дружные раскатистые трели зябликов были им веселым маршем, а попутчиками — еле видимые, еле слышные жаворонки, серенькими точками в глубине неба с песнями уносившиеся к северо - востоку. То летели птицы самых дальних полей — вологодские, архангельские, а может быть, и печорские. С ними за широкое лесное море на прозрачных легких крыльях прилетит зелена весна.

Солнце припекало. Оттаяла дорога, на ее песке сапоги оставляли глубокие, четкие следы. Ручейки, журча, побежали по всем колеям и тропинкам. Над проталинами тонко запахло опавшим листом, в траве забегали паучки, желтые бабочки - крушинницы запорхали на пригреве. Сосняки сменялись ельниками, ельники — вересковыми пустошами, пустоши — низинами, а мальчики все шли и шли... На обтаявших холмах им улыбались золотыми сердечками крупные лиловые, одетые пушистой шубкой колокольчики раннего цветка сон - травы. Лесные жаворонки - юлы нежными строфами песен приглашали отдохнуть на вересковых полянах; синеватые сугробы снега в густых тенистых ельниках обвевали прохладой. Зноем и душистыми испарениями окутывали большие проталины, а ребята продолжали безостановочно двигаться. Высокоствольный, редкий сосновый бор, с дорогой, сплошь покрытой снегом, был самой скучной частью пути. Мальчики обрадовались, когда он окончился и его место заняли поляны, чередовавшиеся с молодыми сосняками. Здесь пели гаички и поднялись с берез стайкой кормившиеся тетерева.

Наконец, местность по сторонам дороги начала понижаться, в колеях показалась вода и большие лужи стали то и дело пересекать пешеходную тропинку. Ельник постепенно вытеснил сосны, а несколько дальше к нему примешались белоствольные тонкие березы с нежным красноватым кружевом ветвей. Севка, шагавший впереди, остановился, подождал Гришу и шепнул, что нужно быть настороже: место казалось интересным - каждую минуту можно ожидать появлени "зверья". "Зверье" - этим коротким словом друзь обозначали все живое, что могло представлять интерес для наблюдений. Они пошли медленней, стараясь не бултыхать сапогами по лужам, и говорили шопотом, хотя в том не было большой необходимости. "Видишь!.." - на песке дороги ясно отпечатались свежие следы бахромчатых лап глухаря. Он совсем недавно ходил здесь, собирая мелкие камешки и песчинки.

Селезень кряквы

След глухаря

Эти "жерновки" облегчают желудку глухаря трудную работу растирания жесткой сосновой хвои. Оба охотника ясно себе представили красивую темную птицу на золотистом песке дороги, пересеченной голубыми тенями и зеркалами воды. Севка припомнил рассказы о том, как на безлюдных, таинственных речках сибирской тайги глухари иногда заглатывают маленькие золотые самородки.

Дорога повернула вправо, а слева показалась окраина небольшого мохового болота. Пухлые, нежно - зеленые, рыжеватые и красные подушки торфяного мха, разбухшие от вешней воды, были точно стрелами утыканы колосками пушицы. Сладко пахло багульником и болотом. "Знаешь что? Давай поищем ягод!.."

Мягкие кочки болота, действительно, опутывала тонкая сеть ползучих веточек клюквы, усеянных мелкими красноватыми листочками. Повсюду виднелись алые, сизые и розовые ягоды, прятавшиеся от нескромных взоров в густом и пушистом ковре мхов. Одни показывали только румяные щеки, зарывшись глубоко в мохнатый воротник мягкого сфагнового мха, другие купались на дне лужиц, просвечивая через слой ржаво - желтой воды.