Джеймс Кэрвуд - По волчьему следу

— Дорогая моя! — воскликнул он, задыхаясь от страсти. — Пьеро сказал мне, что я получу ответ от вас. Но мне вовсе не нужно вашего ответа. Все равно вы — моя! Моя!

Она вскрикнула. Это был судорожный, сдавленный крик. Его руки обвились вокруг нее, как железные путы, сжимая ее хрупкое тело, выдавливая из нее дыхание, так что все потемнело у нее в глазах. Она не могла ни бороться, ни кричать. Она чувствовала на своем лице его горячие, страстные поцелуи, слышала его голос… И вдруг неожиданно настало освобождение, и сдавленными легкими она наконец вдохнула в себя воздух.

Ее окликнул Пьеро. Он позвал ее по имени! Мак-Таггарт зажал ей рукой рот.

— Не отвечай! — крикнул он ей строго.

Сила, гнев, ненависть вдруг возвратились к ней, и она резко отшвырнула от себя его руку. Что-то странное, вспыхнувшее в ее глазах, удержало его. Ее взгляд проник в самую глубину его души.

— Чудовище! — прошептала она, окончательно высвобождаясь из его объятий. — Зверь! Безжалостное животное!

Голос у нее дрожал и лицо пылало.

— Смотри, — продолжала она, на этот раз уже быстро и запальчиво. — Я хотела показать тебе этот мой прудок и именно здесь сказать тебе то, что ты так хотел от меня услышать, и ты… ты поступил со мной, как дикий зверь. Ну, так смотри же сюда теперь!

Она рассчитывала, что все выйдет не так, как вышло сейчас. Она собиралась все время быть веселой, улыбаться и даже хохотать, но Мак-Таггарт сбил все ее планы, которые она так тщательно обдумала.

— Ну, смотри же, как здесь хорошо! — повторила она.

Мак-Таггарт подошел к краю обрыва и заглянул с него вниз.

Она вдруг звонко засмеялась, подскочила к нему и со всего размаха столкнула его в воду.

— Вот тебе мой ответ! — язвительно сказала она.

И он вниз головой полетел с отвесного берега в глубину.

Со своего открытого места Пьеро видел все, что произошло, и вздохнул с облегчением. Он тотчас же спрятался за можжевеловый куст. Он не хотел в эту минуту выдавать своего присутствия. В то время как его сердце билось, как барабан, лицо его сияло от радости.

Ставши на колени на самом конце обрыва и упершись в него руками, Нипиза смотрела вниз. Мак-Таггарта не было видно. Он свалился вниз, как огромный чурбан, вода разверзлась под ним и с торжественным всплеском приняла его в свои объятия. Затем он показался на поверхности, работая руками и ногами, чтобы как-нибудь выплыть, а Нипиза в это время кричала ему сверху:

— Чудовище! Чудовище! Зверь! Негодяй!..

Она стала бросать в него палки и комья земли, чтобы скорее потопить, но ему удалось восстановить равновесие; он поднял голову и увидел ее, настолько свесившуюся со скалы, что ему показалось, что вот-вот она сорвется сейчас с нее и полетит вниз головой. Волосы у нее растрепались и свесились вниз, глаза смеялись, а губы все еще продолжали поносить:

— Животное! Чудовище! Негодяй!

Все еще глядя на нее, он поплыл. Целых сто ярдов ему нужно было проплыть вдоль скалистого берега, чтобы выбраться наконец на отлогость, и половину этого расстояния она прошла рядом с ним, все время издеваясь над ним и швыряя в него палки и комья земли. Но он видел, что ни палки, ни комья земли не могли бы причинить ему ни малейшего вреда, так как были слишком легки. И когда наконец он выбрался на твердую землю, то она отстала от него и ушла.

Она быстро побежала тою же самою тропинкой назад и почти упала на руки Пьеро. Она помирала со смеху еще раньше, чем остановиться.

— Я дала ему ответ, — сказала она. — Он теперь барахтается в воде! — И она, как птица, вдруг скрылась в можжевеловых кустах. Пьеро не сделал никакого усилия, чтобы ее остановить или самому последовать за нею.

— Что за чертовщина! — проворчал он и напрямик, другой тропинкой пошел домой.

Возвратясь к себе, Нипиза еле могла отдышаться. Привязанный ремнем к ножке стола, Бари почуял ее, еще когда она приближалась к двери. Затем она вошла и прямо бросилась к нему. За все полчаса ее отсутствия Бари почти не двигался. Эти полчаса и время, предшествовавшее им, произвели на него ужасное впечатление. Природа, наследственность и инстинкт принялись в нем одновременно за свою противоречивую, но созидательную работу, вырабатывая в нем новые понятия и обобщения и доводя его до нового понимания окружающей обстановки. Неожиданный, дикий импульс заставил его броситься на Буша Мак-Таггарта, когда тот положил руку Нипизе на голову. Это была не рассудочная деятельность. Это была наследственность от собаки, в данном случае от Казана, который когда-то загрыз человека до смерти только за то, что он в подобном же случае поступил так же, как и Мак-Таггарт. К этому побудили тогда Казана сидевшая в нем собака и женщина . В данном случае тоже являлась женщина . Она затронула в Бари дремавшую в нем страсть, и эта страсть досталась ему в наследство от его отца Казана. Он знал, что ни за какие блага в мире он не укусил бы этого существа, которое вошло сейчас к нему через дверь. Он даже задрожал, когда она опять опустилась перед ним на колени, и вдруг в нем заволновалась дикая, но благородная кровь Казана, преодолевшая в нем волка и подчинившая себе все его дикие наклонности… И, лежа пластом на полу, Бари тихо заскулил и завилял своим хвостом.

Нипиза вскрикнула от радости.

— Бари! — прошептала она, схватив его обеими руками за голову. — Бари!..

Ее прикосновение вдохновило Бари. По всему его телу вдруг разлилось какое-то блаженство, сладкая дрожь прошлась по нему, и Нипиза почувствовала это, и глаза ее засверкали еще ярче. Она стала ласково гладить его по голове и по спине. Он затаил дыхание, и ей показалось, что он перестал дышать. Под ее ласками он закрыл глаза. Но она заговорила с ним, и при первом же звуке он снова открыл их.

— Сейчас это животное придет сюда, — сказала она, — и убьет нас обоих. Он убьет тебя, Бари, за то, что ты укусил его. Ах, как бы я желала, чтобы ты был уже большой, сильный и мог бы его за меня загрызть!

Она отвязала от ножки стола ремень и сквозь слезы засмеялась. Она, впрочем, не боялась ничего. Правда, случилось из ряда вон выходящее происшествие, но одна только мысль о том, что она так по-своему расправилась с этим человеком-зверем, давала ей удовлетворение. Она собственными глазами видела, как он, точно рыба, барахтался в воде и выбивался из сил. Теперь он, наверное, уже выкарабкался на берег, и она даже засмеялась и схватила Бари на руки.

— О, да ты такой тяжелый! — проговорила она. — Но делать нечего, надо уносить тебя с собой, потому что я должна сейчас убегать!

И она выскочила из хижины. Пьеро еще не возвращался, и она тотчас же вскочила в густые заросли можжевельника, держа Бари в руках, точно мешок, набитый доверху и перетянутый посредине. Но он даже и не собирался вырываться от нее. Нипиза бежала с ним до тех пор, пока не отекли у нее руки. Затем она остановилась и спустила его на землю, держа в руке конец ремня, который был привязан вокруг его шеи. Она уже заранее приготовилась к его побегу. Она ожидала, что вот-вот он бросится от нее убегать, и некоторое время зорко следила за ним, но, почуяв под собой землю, он поднялся на ноги и стал озираться по сторонам. Тогда Нипиза заговорила с ним снова: