Владимир Арсеньев - Встречи в тайге

Это был какой-то светящийся шар величиною в два кулака, матово-белого цвета. Он медленно плыл по воздуху, то опускаясь там, где были на земле углубления и растительность была ниже, то поднимаясь кверху там, где повышалась почва и рос кустарник. Однако было заметно, что шар всячески избегает соприкосновения с ветвями деревьев, старательно обходит каждый сучок, каждую веточку и былинку.

Стало страшно: я не мог понять, что это такое.

Когда светящийся шар поравнялся со мной и был от меня шагах в десяти, не более, я мог хорошо его рассмотреть. Раза два его внешняя оболочка как бы лопалась, и тогда внутри него становился виден яркий бело-синий свет. Листья, трава и ветви деревьев, мимо которых близко проходил шар, тускло освещались его бледным светом и шевелились. От шара тянулся тонкий, как нить, огненный хвостик, который по временам в разных местах давал мельчайшие вспышки.

Я понял, наконец, что передо мной шаровая молния. Должно быть, каждая из травинок была заряжена тем же электричеством, что и молниеносный шар. Вот почему он избегал с ними соприкасаться.

Я хотел было стрелять в него, но побоялся. Выстрел всколыхнул бы воздух, который увлек бы за собой шаровую молнию. От соприкосновения с каким-либо предметом она могла беззвучно исчезнуть, но могла и разорваться. Я стоял как прикованный и не смел пошевельнуться. Светящийся шар неуклонно двигался все в одном направлении. Он наискось пересек мою тропу и стал взбираться на пригорок. По пути он поднялся довольно высоко и прошел над кустом, потом стал опускаться к земле и вслед за тем скрылся за возвышенностью. Странное чувство овладело мною: мне было и страшно и любопытно. Я быстро пошел назад, взбежал на пригорок. Шаровая молния пропала. Долго я искал ее глазами и нигде не мог найти. Она словно в воду канула.

Мы плыли на лодке вдоль берега моря. Высокая скала преградила нам путь, и лодке пришлось объехать ее. Во многих местах скала выветрилась и обвалилась в море.

По всему обрыву, от верха до самой воды, образовались карнизы. Одни из них были длинные и узкие, другие, наоборот, короткие и широкие. Местами над морем нависли большие плоские глыбы, которые каким-то чудом держались на весу.

В одном месте вывалился целый пласт, и образовалась длинная галерея, замкнутая с трех сторон и открытая только с моря. И все эти карнизы, все трещины, все углубления были заняты бесчисленным множеством птиц.

Самые нижние карнизы занимали кармораны. Несмотря на свой мрачный характер, они любят гнездиться большими обществами. Как на выставке, сидели они чинно в ряд и с беспокойством поглядывали на наши лодки. На белом от птичьего помета карнизе они резко выделялись своим черным цветом.

Тут же, по соседству, небольшими группами, вытянувшись в линию, точно солдаты, сидели малые бакланы, оперение которых ярко отливало сине-зеленым металлическим блеском. Если бы они не поворачивали голов, чтобы проводить нас глазами, их можно было бы принять за чучела, выставленные напоказ.

Трещины и углубления в камнях были заняты топорками — странными птицами величиной с утку, с темной общей окраской, белесоватой головой и уродливыми оранжево-зелеными клювами, за которые они получили название морских попугаев.

Большие чайки сидели вперемешку с клушами и не ссорились между собой; только некоторые из них, переминаясь с ноги на ногу, порой сталкивали друг друга со скалы. Тогда упавшая птица отлетала немного, но старалась тотчас же вернуться на прежнее место или сесть рядом.

Но больше всего на птичьем базаре было кайр, относящихся к семейству чистиков. Их было бесчисленное множество: каждый выступ, каждое углубление, каждая пядь карниза, где хоть как-нибудь можно было примоститься для высиживания яиц, — все было занято этими остроклювыми птицами с темно-серо-бурым оперением.

Мы проходили очень близко к скале, но все птицы сидели крепко и не хотели покидать своих мест. Только некоторые бакланы слетали, но, видя, что никто не следует их примеру, тотчас возвращались обратно.

Миновав утес, мы свернули в небольшую бухточку, и, как всегда, стали биваком на намывной полосе прибоя, где было достаточно плавника, высушенного солнцем и ветрами.

На другой день была назначена дневка. Я решил воспользоваться свободным временем и посетить птичий базар.

Со стороны суши подойти к нему было нетрудно: некоторые карнизы загибались в долинку и были вполне доступны. Я взобрался по ним, как по лестнице, иногда опираясь на колено и хватаясь руками за выступы скалы.

Здесь так много было кайр, что я должен был двигаться с большой осторожностью, чтобы не задевать их ногами. Как-то странно было видеть возле себя птиц, которые не выказывали ни малейшего беспокойства и не делали никаких попыток улететь или отодвинуться в сторону. Даже когда я протягивал руку, чтобы дотронуться до птиц, они только оборонялись клювами, не поднимаясь с места. Кайры сидели на земле сплошной массой, и все были обращены головами к морю. Они высиживали яйца, причем гнезда их были устроены прямо на камнях, без всякого укрытия сверху.

В это время справа от меня я увидел ворону, потом еще двух. Они садились на свободные камни, быстро осматривались по сторонам и перелетали с места на место. Я заметил, что вороны все время следовали за мной по пятам. Сначала я не обращал на них внимания, но потом это стало меня раздражать. Я никак не мог понять, что им от меня нужно. Раза два я бросал в них камнями.

Хитрые птицы караулили мои движения, и только я нагибался за камнем или замахивался на них рукой, как они поднимались в воздух, но тотчас опять садились по соседству.

Так, пробираясь по карнизам, я скоро попал в самую гущу кайр. Очень часто мне приходилось ставить ногу совсем вплотную к какой-нибудь птице, и лишь тогда она откидывала немного голову назад и с недоумением рассматривала большой и незнакомый ей предмет. Я нагнулся, взял одну кайру в руки и поднял ее кверху. Тотчас откуда-то сбоку появилась ворона. В мгновение ока она схватила единственное в гнезде яйцо и полетела вдоль террасы.

Теперь я наконец понял, почему так настойчиво следовали за мной черные пернатые воровки. Они отлично знали, что, сопровождая человека по птичьему базару, легко можно полакомиться яйцами, надо только не отставать.

Поступок вороны так возмутил меня, что я выпустил из рук кайру и снял с плеча ружье. Я выстрелил в ту ворону, которая с яйцом в клюве только что уселась на краю соседней террасы. Звук выстрела подхватило гулкое эхо. Тысячи птиц с криками поднялись на воздух. Они буквально затмили солнце. В это время другая ворона тоже украла чье-то яйцо. Она расколола его своим сильным клювом. Из яйца вывалился почти насиженный, совершенно голый цыпленок. Ворона разорвала его и съела, потом схватила второе яйцо и улетела прочь.