Джордж Шаллер - Год под знаком гориллы

Через некоторое время самец стал реветь пореже, а остальные члены этой группы стали медленно разбредаться кто куда. Одни не спеша полезли на низкорослые деревья и начали поедать лианы, свисавшие с ветвей, другие развалились на земле — кто на спине, кто на боку, — изредка лениво протягивая руку, чтобы сорвать листок. Они все еще не спускали с меня глаз, но я был поражен их спокойствием.

— Джордж! — позвал Док. — Джордж!

Едва раздался его голос, гориллы поднялись мгновенно и беззвучно исчезли. Оказалось, что, услышав рев самца, за которым наступило продолжительное молчание, Док забеспокоился, не случилось ли чего со мной.

Мы с ним позавтракали галетами, сыром и шоколадом, прежде чем обследовали место, где находились гориллы. След их шел под углом через лощину на другой хребет. Там спустя два часа мы их снова обнаружили. Самка сидела на холмике, около нее находился детеныш. Самец, который, как всегда, был настороже, увидев нас, заревел и начал ходить взад и вперед в обычной манере горилл, ступая на всю подошву ног и опираясь на согнутые пальцы рук. Когда он приблизился к самке, она поспешно отодвинулась, и он занял ее место. Как и раньше, животные сидели спокойно и, казалось, обращали на нас мало внимания. Самец, весивший, вероятно, около четырехсот фунтов (приблизительно 180 кг), расположился на холмике и глядел на горы и долы — настоящий владыка своей земли. Самка, нежно прижимая детеныша к груди, подошла к нему.

— Детеныш, наверно, только что родился, — шепнул я Доку. — Он еще мокрый. — Док кивнул головой в знак согласия.

Самка привалилась к боку самца. Ее косматые руки почти закрывали младенца, похожего на паучка. Он бесцельно сучил голыми ручками и ножками. Самец нагнулся и одной рукой стал ласкать малыша. В течение двух часов мы с восхищением наблюдали эту семейную сцену. Но до дома было далеко, и нам нехотя пришлось уйти от обезьян. По дороге мы заметили далеко на холме едва видную отсюда гориллу. Была ли это одиночка или животное из другой группы?

Мы бодро шагали вниз по склону. Хорошо бы, чтоб в нашем присутствии гориллы всегда были такими спокойными, как сегодня! Однако мы опасались, что они были так малоподвижны потому, что у них только что родился маленький, а может быть, и потому, что предстояло появление на свет еще потомства.

Тут наши мысли отвлеклись от обезьян. Прямо перед нами, около тропы, пересекающей каньон Каньямагуфа, засопел и зафыркал слон, а за ним другой. Мы остановились и прислушались, стараясь понять, с какой стороны беззвучно скользят сквозь бамбуковые заросли серые тени. Это была моя первая встреча со слонами, и я так нервничал, что решил влезть на дерево. Подо мной с треском обламывались сухие ветки, и все это было бесполезно, так как после всех усилий я взобрался не выше слоновьей спины. Док знаками велел мне спуститься, и мы поспешно выбрались из каньона, надеясь, что никто более не преградит нам дорогу.

На следующее утро мы вернулись на тот горный хребет, где видели горилл. Животные спустились в долину и неторопливо там кормились. Мы сразу заметили, что горилл стало больше, чем было накануне, считали их, пересчитывали и сошлись на цифре 22. Здесь было четыре взрослых самца с серебристыми спинами, один молодой самец с черной спиной, восемь самок, три подростка, пять малышей и одна горилла среднего размера, чей пол мы не могли определить. Что это — объединились две группы в одну или же мы видели вчера лишь часть группы? Огромные самцы ревели и били себя в грудь, но, как и вчера, не слишком были обеспокоены нашим присутствием и отдыхали под сенью деревьев. Пока мы вели наблюдения, большинство из них улеглось спать. Одна самка сидела, держа на руках большого детеныша. К ней подобрался другой детеныш, маленький и лохматый, который отполз от своей матери. Самка прижала обоих детенышей к своей груди. Потом встал самец, направился к одной из сидящих самок, схватил ее за ногу, протащил фута три по склону и горделиво удалился. Замечательное чувство — сидеть неподалеку от этих животных и наблюдать их поведение. Сделать это не удавалось еще никому. Мы имели возможность видеть характерные и важные поступки горилл, но вместе с тем знали: потребуются долгие часы наблюдений, чтобы дать объяснения этим поступкам и предвидеть, что произойдет при той или иной ситуации.

Отдохнув часа три, животные разбрелись по холму и стали кормиться. Пробежал детеныш. Запихал себе в рот какие-то листья, потом выплюнул их обратно. Подросток лет четырех схватил обеими руками трехфутовое бревно. Он откусил кусок прогнившей коры и стал слизывать с древесины беловатую жидкость. Подошел другой подросток и, проведя по бревну пальцем, облизал его. Гориллы стали двигаться по склону, кормясь на ходу. Их движения были сдержанными, даже вялыми; только малыши вели себя оживленно. Один из них вдруг побежал, вскочил на спину другому, и оба покатились в заросли. Проведя с гориллами пять часов, мы вернулись домой.

На следующий день вместе со сторожем заповедника я пытался найти эту группу горилл, но безуспешно. Тут я понял, как много мне еще нужно узнать о жизни леса и о том, как выслеживать животных на больших расстояниях. В заповеднике не было инструкторов, а местные жители банту все были земледельцы. Они избегали леса, населенного дикими зверями и злыми духами. Мне предстояло, прежде чем серьезно приняться за изучение горилл, научиться читать и понимать их следы, старые они или новые, сколько в этом месте побывало животных, куда они ушли. Лес был огромный, горилл в нем немного, а я не мог в их поисках полагаться лишь на удачу, как делал это вначале.

И все же нам снова повезло. По пути домой, в том месте, где каньон Каньямагуфа круто сворачивает к верхним откосам горы Микено, мы обнаружили свежие следы. На следующий день, рано утром, Док и я не успели пройти и трехсот футов по этим следам, как впереди нас затрещали кусты. Из зарослей протянулась черная рука, оборвала с ветки гирлянду лианы и исчезла. Мы спрятались за ствол дерева и оттуда смотрели, как в ста футах от нас кормятся гориллы. Вдруг самка с детенышем направилась к нашему дереву, а за ней крупный самец. Я толкнул Дока и тихонько взобрался на ветку. Животные меня не заметили. Самка остановилась футах в тридцати от нас и спокойно уселась на землю вместе с детенышем. Малыш посмотрел на меня, потом уставился пристальнее и глядел секунд пятнадцать, не поднимая тревоги. Тут и самка случайно взглянула в мою сторону. Ее спокойный взор стал тревожным, она одной рукой подхватила детеныша и с пронзительным криком метнулась в заросли. Самец ответил ей ревом, оглядываясь по сторонам. Док так и не понял, почему я его толкнул. Он с изумлением заметил, что я сижу над ним на ветке. Стадо собралось вокруг самца. Животные все еще находились в сотне футов от нас. Что будет дальше? К нашему облегчению, головы обезьян одна за другой повернулись к нам и на их лицах выражение тревоги сменилось любопытством. Они вытягивали шеи, а двое подростков даже взобрались на деревья, чтобы получше нас разглядеть. Еще один озорной подросток ударил себя в грудь и тут же проворно нырнул в заросли, поглядывая на нас сквозь завесу листвы, чтобы убедиться, какое это произвело впечатление.