Джордж Шаллер - Год под знаком гориллы

Обычно утверждается, что одно из различий в общественном поведении между человеком и высшими обезьянами заключается в том, что детеныши последних остаются при матерях лишь до тех пор, пока не отняты от груди и не могут сами о себе заботиться. А у человека связь между матерью и ребенком значительно более долгая. Детеныши гориллы перестают сосать матерей в возрасте восьми месяцев, хотя бывает, что и до полутора лет они возвращаются к матери, чтобы подкормиться. Достигнув двух или двух с половиной лет, детеныши могут передвигаться с достаточной быстротой, чтобы не отставать от группы. И, однако, перед нами была Шелудивая, все еще бок о бок со своим большим юнцом, явно привязанные друг к другу. Иногда она клала руку на плечи своего отпрыска и прижимала его к себе. Связь между матерью и детенышем порывается в различных возрастах. Самка рожает один раз в три или четыре года, если только детеныш не гибнет во младенчестве. Если же детеныш выживает, то он остается при матери около трех лет. Но я видел одного подростка примерно четырех лет, который продолжал ходить вместе со своей матерью до тех пор, пока у нее не появился младенец. Близкая связь может сохраняться даже после рождения другого детеныша. Например, одна из самок седьмой группы имела восьмимесячного детеныша, но обычно рядом с ней сидел и подросток. Однажды она протянула руку и прижала его к груди. Иногда по ночам этот подросток забирался в гнездо к матери. Таким образом, тесная связь между самками горилл и их детенышами может длиться от четырех до четырех с половиной лет, то есть довольно долгое время спустя после того, как матери перестали обеспечивать им питание, передвижение и защиту.

В конце августа, когда я прогуливался по лесу, футах в пятидесяти впереди меня неожиданно закачались кусты. Из них появилось несколько горилл, явно потревоженных во время полуденного отдыха. Они пробежали несколько шагов выпрямившись, оглядываясь на меня через плечо, прежде чем опустились на четвереньки и бесшумно скрылись. Самец с серебристой спиной остановился за пологом лиан и, притаившись в засаде, поджидал меня. К счастью, я был настороже и в ответ на его тактику неподвижно стоял на месте. Прошло несколько секунд, затем минут. Каждый из нас напряженно ждал, пока другой сделает первое движение. Без всякого предупреждения горилла поднялась во весь свой рост, воздев к небу гигантские руки, издала потрясающий рев и сразу растаяла в подлеске. Такова была моя первая встреча с группой II. В последующие дни животные продолжали двигаться в сторону от Кабары и мне пришлось прекратить наблюдения, так и не ознакомившись с ними ближе.

Через месяц с лишним эта группа вернулась на свои прежние излюбленные места и я провел много восхитительных часов в их компании. В группе было девятнадцать горилл: один самец с серебристой спиной, три с черной, шесть самок, пять подростков и четыре детеныша. Одна из самок была старая, с отвисшими и сморщенными грудями. У нее были добрые глаза с рассеянным и отсутствующим выражением. Собственного младенца у нее не было, и всю свою нежность она изливала на Макса.

Макс, озорной и шумливый шестимесячный детеныш, ни минуты не сидел спокойно. Когда его держала мать, он пальцем тыкал ей в глаза, пока она не отворачивала голову. Он напряженно вытягивался и выгибал спину, а как только мать ослабляла объятия, вертелся и извивался, пока наконец она не сажала его на землю рядом с собой. Тогда он становился рядом с ней и поднимал руки над головой, желая, чтобы его снова взяли на руки. Когда же на этот жест не обращали внимания, Макс под бдительным надзором матери начинал бродить вокруг в поисках развлечений. Иногда ствол лобелии на время превращался в его гимнастический снаряд: Макс взбирался по нему на несколько футов и с шумом скользил вниз, опять взбирался и снова соскальзывал, повторяя это много раз. Если же неподалеку была старая самка, он спешил к ней на руки, и я однажды видел, как он сосал ее вялую грудь. Одним солнечным утром, когда старая самка спала, лежа на животе, Макс взобрался к ней на спину, сделал несколько шагов и встал на ее голову, затем соскользнул вниз, когда самка перевернулась на спину, влез ей на брюхо. Она крепко схватила детеныша и прижала к животу одной рукой, а он барахтался и извивался, стараясь освободиться. Рот его был приоткрыт, уголки губ растянуты в улыбке. Самка слегка отпустила руку, Макс схватил ее и начал жевать пальцы. Тогда самка начала с ним играть, дотрагиваясь до него то там, то здесь, а детеныш старался поймать эту неуловимую руку. Под конец Макс развалился у нее на животе с полнейшей непринужденностью, размахивая руками и ногами, а старая самка глядела на озорника с явным удовольствием. Вдруг Макс сел, вскинул руки над головой и опрокинулся в траву.

На сцене появился Мориц, семимесячный детеныш. Он подошел к самке и потянул ее за ногу. Макс выскочил из кустов, перекувырнулся через Морица и дернул его за волосы. Продолжая свою атаку, он пробежал по животу самки и прыгнул ей на лицо. Самка села, подхватила Макса на руки и начала нежно покачивать. Его маленькое тельце выглядело крохотным и хрупким по сравнению с ее громадным телом. Подле них густая завеса лиан образовала небольшую пещерку или беседку у основания дерева. Мориц пристроился рядом с входом в пещерку, как бы охраняя ее. Макс кинулся к нему, готовый сражаться. Мориц поднялся на ноги, ударил себя в грудь и, подняв руки над головой, прыгнул вперед и свалился через Макса. Они начали бороться, размахивая руками и ногами, шутливо кусая друг друга за плечи, притворяясь разъяренными. Наконец Мориц зажал голову Макса. Тот рвался и отталкивался, потом перевернулся и умудрился освободиться. Прежде чем Макс пришел в себя, Мориц уже стоял у пещерки, но Макс прорвался мимо него. Они продолжали борьбу в самой беседке из лиан. Макс, явно чувствуя себя победителем, начал было гордо удаляться, как вдруг Мориц набросился на него сзади и так двинул его плечом, что оба они растянулись. Мориц кинулся назад в пещерку и появился с куском сухой древесины под мышкой. Макс пустился вдогонку, схватил Морица сзади, и борьба началась вновь. Неуклюжий подросток прошел сквозь завесу лиан и оборвал их. Увидев, что их пещерка уничтожена, Макс и Мориц сразу объединились и навалились на подростка, который принял участие в этой шутливой свалке, небрежно обороняясь от детенышей.

В конце сентября я подвел итоги своей полуторамесячной работы в Кабаре. Я разыскал пять групп горилл, наблюдал за их поведением более пятидесяти часов и узнал много нового о жизни этих обезьян. Они оказались значительно более дружелюбными, чем можно было ожидать.

Я надеялся, что в последующие месяцы некоторые группы будут подпускать меня к себе еще ближе. Многие из нерешенных вопросов, которые мучили меня в начале наблюдений, разрешились сами собой. Я научился выслеживать горилл, мог оставаться с группой день за днем, точно следуя по их маршруту по мере того, как они поднимались в гору или спускались в долины. Умение узнавать отдельных животных весьма важно для детального изучения их общественного поведения. К своей радости, я скоро заметил, что лица горилл также различны, как и лица людей. Как только я привык к ним, мне уже не составляло труда узнавать старых друзей деже после их отсутствия в течение нескольких месяцев.