Джордж Шаллер - Год под знаком гориллы

Из всех повадок гориллы лучше всего изучен процесс постройки гнезд. Сделанные на деревьях и в зарослях бамбука, они долгое время, почти в течение года, заметно выделяются на фоне окружающей зелени и зачастую служат единственными видимыми следами пребывания горилл в данной местности. Как уже говорилось, гориллы устраиваются на ночлег там, где их застигает ночь. Единственно, что им нужно, — это наличие какой-либо растительности, пригодной для постройки гнезд. Они устраивают их и на земле, и на деревьях, причем соотношение количества древесных и наземных. — гнезд колеблется в зависимости от местных условий. В зарослях хагении вокруг Кабары 97 % всех гнезд устроены на земле, так как ветви растущих деревьев непригодны для устройства ночлега на них. Листья хагении собраны в пучки, а ветви слишком хрупки, из них не соорудить надежной платформы. Ночлег на деревьях чаще всего устраивали подростки, значительно реже самки и самцы с черной спиной.

В Кабаре самцы с серебристой спиной всегда спали на земле, но в соседнем Кисоро некоторые из них делали гнезда в кустарнике, в восьми футах над землей. Существует распространенное мнение, что самки и молодняк устраиваются на ночь на деревьях потому, что там безопаснее, а самцы спят на земле, чтобы охранять их. Это выдумки. Некоторые наблюдатели даже утверждали, что гориллы располагают свои гнезда по определенному плану и непременно так, чтобы был виден ближайший сосед. На самом же деле взрослые обезьяны устраивают гнезда на участке, где имеется подходящая растительность, обычно неподалеку от вожака, но совершенно не обязательно так, чтобы видеть его или какого-либо другого члена группы. Самцы с черной спиной чаще всего располагаются на ночь футах в шестидесяти или дальше от своей группы. Подростки обычно спят возле самок или в одном с ними гнезде. Малыши почти всегда проводят ночь с матерями, и только изредка детеныш делает отдельное маленькое гнездышко рядом с материнским. Детеныши пытаются устраивать гнезда с самого раннего возраста. Один восьмимесячный малыш сидел, привалясь к спине матери. Он дважды старался пригнуть стебель растения, потом отпускал его и, притянув к себе другой стебель растения, засунул его себе под ногу, то есть повторил в простейшей форме типичное поведение взрослого животного. К пятнадцатимесячному возрасту детеныши по вечерам иногда практикуются в постройке гнезд, но спят в них редко. Полуторагодовалые гориллы занимаются постройкой чаще, вполне овладевая этим искусством еще до того, как они становятся подростками, и на практике ежевечерне применяют свое умение устроить ночлег.

Предположение, что детеныши с самого раннего возраста хорошо знают, как построить гнездо, сомнительно. Разумеется, они постепенно обучаются тому, как сделать крепкое и надежное гнездо в различных условиях и какие виды растительности употреблять для постройки. Я считаю, что у горилл есть врожденное стремление устроить что-то вокруг себя и под собой, прежде чем лечь спать. Подтвердить или опровергнуть это предположение может только тщательное изучение поведения животных в неволе. Наблюдение, сделанное доктором Е. Лангом в базельском зоопарке, подтверждает эту мысль. Гома, десятимесячная самка гориллы, родившаяся в зоопарке и выросшая в доме Ланга, однажды с наступлением сумерек разложила вокруг себя ветви, так что получилось схематическое очертание гнезда.

Устройство ночлега — простое дело и редко занимает болеe трех — пяти минут, а иногда всего лишь тридцать секунд. Около десяти процентов животных в Кабаре вообще не устраивали гнезд, а те, которые были сделаны на земле, состояли из нескольких маленьких охапок травы, умятых вокруг тела животного так, что местами получился валик. Строя гнездо на земле, горилла просто сгибает и ломает растения, ветви и побеги, со всех сторон укладывает все это вокруг себя, не соблюдая при этом какого-либо особого порядка. Животное ничего не сплетает, не переплетает, не вяжет в узлы, не проделывает никаких сложных манипуляций. Гнезда, устраиваемые на деревьях, должны быть более основательными, чем наземные, — случись такой платформе обрушиться, и животное упадет на землю со значительной высоты. На деревьях место ночлега обычно расположено в развилке ветвей или вдоль горизонтальных ветвей, служащих опорой для конструкции. Соседние ветви пригибаются внутрь, пока не образуется довольно надежный настил.

Глядя на примитивные гнезда горилл на земле, я часто недоумевал: какой цели они служат? Это не защита от дождя, если только гнездо не находится у самого ствола накренившегося дерева или под сплетением лиан. Наземное гнездо не изолирует спящее животное от холодной земли потому, что при устройстве гнезда обезьяна тщательнее делает валик по краям, чем его дно. Правда, на крутых откосах это, возможно, не дает животному соскользнуть вниз, но я также не раз наблюдал, как гнезда, устроенные на склонах, разваливались за ночь и поутру обезьяна вставала футах в десяти ниже того места, где она заснула накануне. С другой стороны, гнезда, устраиваемые над землей, на деревьях и кустах, имеют совершенно определенное назначение. Это надежный настил, и животное может спокойно спать на нем в лежачем положении, не боясь упасть. Очень вероятно, что привычка устраивать гнезда была приобретена в те времена, когда предки гориллы еще жили на деревьях.

Не только горилла строит гнезда, их строят еще шимпанзе и орангутаны. Осматривая гнезда шимпанзе в лесах Уганды, я убедился в том, что они сделаны так же, как и у гориллы, но я видел их только на деревьях, обычно на высоте от пятнадцати до ста футов над землей. Доктор В. Рейнольде, который изучал этих обезьян в лесу Будонго в Уганде, рассказал мне, что ему дважды попадались и наземные гнезда. Ноябрь и декабрь 1960 года мы с Кей провели в Сараваке, северо-западной части острова Борнео, где нам предстояло выполнить небольшую работу, связанную с изучением орангутанов. Я разыскал там более двухсот древесных гнезд этих обезьян, расположенных на высоте от одиннадцати до ста тридцати футов от земли. Гнезда были совершенно такие же, как у гориллы, но с той разницей, что у многих из этих конструкций была толстая подстилка из ветвей, очевидно, для того, чтобы сделать постель удобнее.

Однажды на Борнео, когда градусник показывал 80º по Фаренгейту, а влажность воздуха была 100 %, Гаун анак Су-ренг, мой проводник-даяк, и я шлепали по воде в заболоченном лесу невдалеке от побережья Южно-Китайского моря. Вода была кое-где по щиколотку, а местами и по грудь. Приходилось то и дело останавливаться и отдирать от кожи бесчисленное количество присосавшихся пиявок. Мы искали орангутанов, но находили лишь старые гнезда. Я только было собрался сделать пометку в блокноте о высоте двух гнезд над землей, как Гаун сказал: «Медведь!» Сначала я его не понял, а когда он объяснил, что эти гнезда построили медведи, я стал сомневаться. Тогда Гаун показал мне царапины на стволе дерева, которые он заприметил своими зоркими глазами. Я полез на дерево, приглядываясь к следам когтей на коре, и наконец добрался до гнезд, расположенных на высоте сорока пяти футов. Внимательно их осмотрев, я пришел к убеждению, что они весьма напоминают гнезда обезьян. Одно гнездо было устроено из четырех ветвей, надломанных и пригнутых внутрь так, что получался настил, второе из шести веток. Кора на ветвях была исцарапана когтями. Гаун был, несомненно, прав: гнезда были построены лапами медведя. Я и не знал, что малайский медведь, это небольшое кривоногое создание с ярко-белой отметкой на груди, делает гнезда. Когда же я стал сверяться со старыми описаниями повадок малайских медведей, мне попадались лишь неопределенные фразы, вроде такой: «Говорят, что он строит гнезда на деревьях, но это еще не подтверждено» (Е. Банкс. Млекопитающие Борнео). Разумеется, мне хотелось бы иметь побольше данных, но даже теперь небезынтересно отметить, что повадки, которые считаются свойственными только человекообразным обезьянам, возможно, встречаются и у медведей.