Виктор Гребенников - Тайны мира насекомых

Но был поставлен такой опыт. Молодые мелиттобии-самки были помещены в три пробирки. В первой находился мед, во второй — живая личинка осы, третья была пустой. Разумеется, первыми погибли голодавшие затворники, это произошло через две недели. Затем (примерно через четыре недели) отправились «в более счастливый мир» обитатели пробирки с медом. А вот третья партия (с личинкой осы) была по всем признакам вполне счастливой даже в пробирке и прожила, толстея и откладывая яйца, много месяцев. Следовательно, взрослое насекомое питается той же пищей, что и личинка. Это явление редкое для мира наездников.

Самка мелиттобии, поселившаяся в чужом гнезде, многие дни и недели терпеливо ждет, пока хозяйское дитя выйдет из яйца и начнет подрастать. Все это время мелиттобия совершенно не питается и неторопливо прогуливается. А когда хозяйская личинка поглотит свой медвяный запас и сделается большой, мелиттобия начинает проделывать над ней любопытные процедуры, покалывая ее микроскопически тоненьким жальцем (яйцекладом); эти манипуляции имеют двоякую цель: привести в неподвижность, не лишая жизни личинку, и подкормиться самой. Замечательный советский энтомолог С.И. Малышев (1894–1967), автор многих работ по биологии диких пчел, создатель теории эволюции инстинктов перепончатокрылых насекомых, так описывал инстинкты перепончатокрылых (цитирую с большими сокращениями): «По мере того как личинка хозяина подрастает, мелиттобия обращает на нее все больше внимания; не только усиками, но и ртом прикасается к ее коже, на некоторых точках она даже подолгу останавливается. Раны на теле жертвы мелиттобия причиняет своим коротким, в обычное время скрытым под концом брюшка яйцекладом. Это орудие мелиттобия устанавливает вертикально к покровам жертвы и, придерживаясь за нее ножками, нажимает брюшком. В такой позе мелиттобия находится спокойно некоторое время, а иногда всем корпусом делает сверлящие движения» .

Все эти приемы приходилось не раз наблюдать и мне. Иногда я подсовывал своим подопечным орешек не по зубам — большую куколку бабочки-бражника, одетую плотной скорлупой, и бедняжкам приходилось подолгу маяться в тщетных попытках просверлить толстенный панцирь.

Спокойные, но предприимчивые мелиттобии всегда служили мне превосходной натурой для зарисовок; среди набросков немало изображающих момент сверления жертвы. На них видно, как маленькое тельце насекомого изгибается в трудной позе, которая необходима для осуществления ответственной и опасной операции. Опасной потому, что барахтающаяся и дергающаяся личинка может в два счета раздавить своего крохотного мучителя. Гораздо спокойнее обстановка, когда наездник имеет дело не с личинкой, а с почти неподвижной куколкой насекомого, могущей лишь слегка изгибать брюшко.

С.И. Малышев так описывает это: «На месте укола день-два спустя появляется бурое, впоследствии почти черное пятно, с которым пострадавшая личинка никогда уже не расстается. Таких пятен бывает различное число, иногда очень много. Яйца при описанной операции не откладываются. Эти уколы производят на личинку роковое действие: именно с этого момента судьба ее окончательно решена. Если пораненную таким образом личинку изолировать от мелиттобии, она даже не линяет, не плетет кокона, делается совершенно неподвижной, чрезвычайно вялой и дряблой. Она долго остается мягкой и свежей. Смысл парализования и консервирования мелиттобиями добычи понятен: во-первых, неподвижность жертвы важна для успешной работы самой мелиттобии, для ее же потомства она совершенно необходима; во-вторых, свежее состояние провизии — необходимое условие для питания личинок».

Энтомологам широко известны приемы обездвиживания жертв осами-охотницами: сфексами, аммофилами, помпилами. Они парализуют пойманную и заготовленную для потомства дичь: гусениц, пауков, кузнечиков — точным глубоким введением жала в определенные места главного нервного ствола жертвы, и та делается неподвижной (но отнюдь не мертвой) на весь период питания личинок. Мне удалось наблюдать пауков, парализованных и спрятанных в норки осами-помпилами. Некоторые из пауков вскоре даже отходили и обретали подвижность, но у них было явно неладно «с психикой»: паук не догадывался смахнуть со своего брюшка слабенько приклеенное яйцо осы и выбраться наружу. Через несколько дней личинка осы съедала бедолагу заживо. Вот какие преимущества живого консервирования дает метод центральной парализации.

Но со всеми осами (крупными, сильными, энергичными, с длинным прочным жалом) не может ни в какое сравнение идти крошка-мелиттобия. Где уж ей достать мизерным жальцем до нервного ствола невообразимо огромной по сравнению с ней личинки шмеля! Зато она обладает более тонким и более совершенным секретом — впрыскивает парализующее вещество под покровы личинки, обладающее периферическим воздействием на двигательную систему насекомого. Введенное в ничтожнейших дозах под кожицу жертвы, оно постепенно вызывает общий паралич, гораздо более стойкий и надежный, чем летаргия гусениц и пауков, плененных осами-охотницами.

Когда толстая личинка надежно замрет, мелиттобия, у которой к тому времени сильно раздувается брюшко, начнет откладывать миниатюрные яйца, легонько приклеивая их прямо к телу жертвы. Невооруженным глазом их совсем не видно; в микроскопе яичко кажется жемчужным стерженьком с закругленными концами. На одну личинку откладывается 30–100 яиц, на этом и кончаются заботы о потомстве. Но кончаются только в этой ячейке: наездничек прогрызает стенку в соседнюю камеру (одиночные осы и пчелы устраивают ячейки для потомства в непосредственной близости одна от другой), где совершает аналогичные процедуры — парализацию очередной личинки или куколки хозяина и откладку яиц. Таким точно образом крохотная, почти незаметная тварюшка захватывает третью ячейку, четвертую и через некоторое время все потомство трудолюбивой пчелы или другого насекомого оказывается зараженным страшной, роковой болезнью — неким мелиттобиозом.

Наблюдая самку изо дня в день, видишь, как раздувается ее брюшко, наполненное зреющими яйцами, потом несколько тощает после откладки яиц, но тут же быстро полнеет; объем яиц, отложенных в двух-трех камерах, намного превышает объем самой мамаши. Каков же источник обильного питания, обеспечивающего созревание громадного числа яиц? Пищу многодетной матери поставляет хозяйская личинка. Может быть, мелиттобия питается какими-нибудь ее выделениями? Однако наездник охотно заражает не только личинки, но и куколок (я бы сказал, даже более охотно, чем личинок), у которых, как известно, приостановлены все внешние жизненные отправления, кроме разве дыхания.