Владимир Сядро - 100 знаменитых загадок природы

Другая причина убыли – массовый отлов морских коньков у берегов Таиланда, Малайзии, Австралии и Филиппин. По статистике, каждый год добывают не менее 26 млн этих рыб. Крохотная часть их попадает потом в аквариумы, а большинство идет на сувениры. Экзотический и очень декоративный вид этих милых рыбешек обрек их на то, чтобы превращаться в броши, брелоки, пряжки для ремней. Кстати, красоты ради им выгибают назад хвост, придавая телу форму буквы S. На самом деле у взрослых морских коньков такого не увидишь.

В последнее время уменьшающаяся численность популяции морских коньков вызывает серьезное опасение ученых-зоологов. Дело в том, что коньки активно используются в медицине. Их высушенные и измельченные тела становятся основой препаратов, способных излечить атеросклероз, астму, многие кожные заболевания и даже импотенцию. А потому размеры их ловли достигли на сегодняшний момент едва ли не катастрофических масштабов. Морские коньки широко используются в традиционной медицине стран Юго-Восточной Азии как источник биологически активных веществ. Приверженцы китайской медицины верят, что коньки излечивают от любой болезни, а употребление его в пищу якобы усиливает половое влечение. Спрос на морских коньков необычайно высок: в Китае за десятисантиметрового конька готовы выложить до 100 долларов. Поистине «Золотой Конек»! (Препарат из коньков именно с таким названием широко рекламируется и продается на территориях бывшего Союза.)

Численность потомства у морских коньков очень разнится: так, некоторые виды выводят более 1600 малышей (обычно от 20 до 200), а у пигмейного морского конька их всего два. Порой «роды» бывают такими трудными, что самцы умирают от истощения. Кроме того, если эмбрионы гибнут, то погибает и самец, вынашивавший их. Всего же ему суждено прожить, если повезет, четыре-пять лет. Хватит времени, чтобы оставить после себя миллионы потомков. Кажется, что при такой численности процветание морским конькам обеспечено. Однако это не так. Из тысячи мальков выживают в среднем всего два. Все остальные сами попадают к кому-то в пасть.

Ряд биологов выступает за полное запрещение добычи морских коньков и торговли ими, пытаясь покончить с их хищнической ловлей, как это было сделано в свое время с китобойным промыслом. Ведь коньки – территориальные животные, жестко привязанные к определенному месту в пространстве. Случку пары морских коньков в течение четырех лет наблюдали в одном и том же месте. Чтобы выловить всех коньков до единого, охотнику надо лишь несколько раз внимательно осмотреть данную территорию. К тому же потомству жизненно необходима родительская забота: самец вынашивает икру до появления молоди. Поимка самца морского конька влечет за собой изъятие или гибель всего его потомства. Да и растут морские коньки медленно. Большинству из них требуется год, чтобы созреть, а для использования в китайской медицине и на сувениры часто ловят неполовозрелых коньков. Если выловить всю молодь, местная популяция наверняка погибнет. Морские коньки формируют устойчивые и преданные друг другу пары, что увеличивает их плодовитость. Ловцы коньков знают об этом их свойстве: поймав одного конька, они тщательно ищут его партнера. Поимка обоих исключает возможность нового партнерства и продолжения рода.

Однако в этом вихре рождений и смертей морские коньки держатся на плаву вот уже 40 миллионов лет, и лишь вмешательство человека может погубить этот дивный сюрреалистический вид – с доверчивым взглядом, капризными губками и тонкой мордочкой, часто украшенной рожками.

Такие создания, как мурены, сострадания не вызывают: неопрятный внешний вид, агрессивно выставленные зубы, хищно распахнутая пасть и… шлейф леденящих сердце легенд. Но в чем же виноваты эти существа? Ну не наделила природа их приятным для человеческого взгляда телом и раскраской, так что же из-за этого – надо их безжалостно уничтожать?

С муренами – полурыбами, полузмеями – связаны леденящие душу легенды. Их кровожадность стала нарицательной. Вот рассказ одного из охотников на этих рыб, специалиста в области подводной флоры и фауны Дж. Клинджела, который он написал после исследования острова Инагуа из группы Багамских островов. «…Минут через десять я все же заметил, что безобразная зеленая голова начинает медленно высовываться из пещеры… Мурена не спешила: извиваясь между водорослями, она приближалась к наживке мельчайшими рывками… Пасть мурены медленно раскрылась, и я увидел ряд прямых зубов цвета слоновой кости… Мурена глотнула и тут же скользнула назад. Изо всех сил я натянул лесу, но в голубой воде подо мною вдруг все забурлило, и бечевка, обжигая пальцы, стремительно пошла в воду. Тогда я быстро накинул петлю на выступ скалы и повис на конце лесы, она натянулась, как стальная проволока. Огромная рыбина была уже в своей пещере и крепко засела… Мы ничего не могли поделать друг с другом. Тогда я бросился домой, схватил небольшой блок и тали и бегом вернулся на берег… Мое приспособление позволяло мне тянуть силою нескольких человек, но я по-прежнему не мог сдвинуть мурену с места. Ума не приложу, как я не вырвал у нее всю глотку… Дюйм за дюймом я вытягивал мурену из ее логова. Она упорно сопротивлялась, судорожно извиваясь всем телом. Сумела даже чуть-чуть попятиться назад, как вдруг сдала все позиции. В слепой ярости, обезумев от боли, она вылетела из пещеры и вцепилась зубами в лесу. Я рывком выдернул ее из воды, а затем принялся отвязывать тали… Но я не учел дикой злобы задыхающейся рыбины. Рывками шлепая по водорослям, она ринулась в мою сторону. Я увернулся, бросил лесу и забрался повыше. Мурена злобно щелкала зубами, и этот звук мне напомнил звук кастаньет… Я знал, что одного укуса этих зубов достаточно, чтобы вызвать тяжелое нагноение, которое не залечишь и в несколько месяцев… Мурена соскользнула в воду и попыталась удрать, но я тут же схватил лесу и выволок ее высоко на берег, куда не достигал прибой. Там она долго лежала, разевая пасть и молотя хвостом по песку… Одну палку, толщиной около дюйма, мурена искрошила в мелкие щепки. Шкура этой гадины, толстая и кожистая, без каких-либо признаков чешуи, была покрыта толстым слоем слизи. Этот слизистый покров местами сошел, и под ним обнажилась ярко-синяя кожа. Рыба казалась зеленой именно благодаря сочетанию желтой слизи и синей кожи. В общем вид у мурены самый гнусный: глаза маленькие и злобные, в каждой линии узкой безобразной головы запечатлелась жестокость… В желудке у нее я обнаружил несколько рыбок и остатки краба».

Сколько восторженной злости в словах этого человека, и кажется, что именно это агрессивное отношение заставляет мурен вести себя соответствующим образом. Дурная слава закрепилась за ними с давних времен и не по их вине. Просто еще у древних римлян высоко ценилось мясо мурен. Поэтому их во множестве держали в перегороженных плотинами прудах и заливах или в аквариумах – писцинах (от латинского pisces – рыбы). Плиний свидетельствовал, что первым подобный пруд устроил Гирий. Аквариум был настолько огромен, что, отмечая триумф Цезаря, хозяин мог поднести к столу своим друзьям 6000 морских рыб. Мурены доводили некоторых римлян до ужасающей жестокости. Например, Видий Поллин, прослышав, что лучшим кормом для рыб служит человеческое мясо, легко пожертвовал несколькими своими рабами. А Нерон бросал рабов в садок с муренами ради развлечения своих друзей… Прошли века, но до сих пор в сознании человека мурены так и остаются людоедами. Хотя на самом деле и в прежние времена, и в наши дни они куда чаще сами попадают на стол в качестве очередного блюда.