Жан-Анри Фабр - Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога

Несколько успокоенный этим предположением, я уселся у подножия обрыва. Весь день я сидел тут и следил за перелетами траурниц.

Траурные мухи летали у обрыва, перелетали от одного отверстия к другому, но не проникали в них. Впрочем, их широко расставленные крылья и не позволили бы им войти в узкую галерею. Траурницы исследуют обрыв, летают туда и сюда, вверх и вниз, то порывисто, то медленно, плавно. Иногда я замечаю, что траурница порывисто приближается к стенке и опускает брюшко, словно для того, чтобы дотронуться до земли кончиком яйцеклада. Всего одно мгновение занимает это движение, и после него муха где-нибудь присаживается и отдыхает. Затем она снова принимается медленно перелетать с места на место, снова исследует обрыв и снова внезапно касается земли концом брюшка.

Я спешу с лупой в руке к тому месту, где муха коснулась брюшком земли: надеюсь найти яичко, отложенное здесь траурницей. Сколько я ни искал, ничего не нашел. Правда, я устал, а жара и ослепительное солнце очень затрудняли поиски. Позже, когда я познакомился с теми крошками, что выходили из яйца траурницы, моя неудача не удивила меня. В кабинете, со свежими глазами и головой, с самыми лучшими стеклами, которые держала не дрожащая рука, я и то с огромным трудом находил крошечное создание, даже зная точно, где оно лежит.

Несмотря на мои тогдашние неудачи, я остался при убеждении, что траурница рассеивает свои яйца по одному на поверхности мест, где находятся гнезда пчел, нужные ее личинкам. Прикасаясь концом брюшка к земле, траурница каждый раз откладывает яйцо. Она ничем не прикрывает его: у нее нет никаких приспособлений для этого. Нежное яичко лежит открыто, между крупинками почвы, в какой-нибудь трещинке раскаленной солнцем земли. И этого достаточно, лишь было бы вблизи нужное пчелиное гнездо. Молодому червячку, который вылупится из яйца, придется самому устраивать свои дела.

Но ведь тот червячок, которого мы видели высасывающим толстую личинку каменщицы или осмии, не может перемещаться. И уж подавно он не может пробраться сквозь стенку ячейки и оболочку кокона. Значит, у траурницы должны быть две формы личинок: одна проникает к запасам, другая их съедает.

Я убеждаю себя этими рассуждениями и уже вижу — в своем воображении — крошечное существо, вышедшее из яичка. Оно подвижное и тоненькое, может ползать и пролезать в самые маленькие щелки. Добравшись до пчелиной личинки, эта крошка сбрасывает свой дорожный костюм и превращается в неуклюжего червяка, жизнь которого сводится к тому, чтобы есть, расти и толстеть.

Проверим наблюдениями эти предположения.

На следующее лето я снова принимаюсь за свои исследования. Теперь я слежу за траурницей пчелы-каменщицы, которая встречается вблизи моего дома. Я могу наблюдать ее утром и вечером и вообще, когда захочу. Теперь я уже знаю, что траурница откладывает яйца в июле, самое позднее — в августе. Каждое утро около девяти часов, когда жара уже становится невыносимой, я отправляюсь в поход. Пусть я пострадаю от солнечного удара, но тайна будет разгадана.

А зачем мне нужно все это? Лишь для того, чтобы написать историю мухи.

Чем сильнее жара, тем вернее удача. Идем! С запыленных оливок несется звонкий треск — концерт цикад. Чем сильнее жара, тем сильнее дрожит их брюшко и тем громче звучит песня. На протяжении пяти-шести недель, обычно по утрам, иногда после полудня, я обследую шаг за шагом каменистое плоскогорье.

Здесь обилие гнезд каменщицы, но я не вижу ни одной траурницы, сидящей на пчелином гнезде. Лишь изредка они быстро пролетают мимо меня и исчезают вдали. Я беру себе в помощники мальчуганов, пасущих здесь овец. Рассказываю им, что я ищу. Говорю о большой черной мухе и о гнездах пчелы, поручаю им хорошенько следить за этой мухой и заметить те гнезда, на которые она станет садиться. Я верил в успех,но в конце августа мои последние надежды исчезли. Никому из нас не удалось видеть большую черную муху сидящей на гнезде пчелы-каменщицы.

Мне кажется, что объяснение этой неудачи таково: траурница летает туда и сюда, во всех направлениях, по обширной каменистой равнине, на которой рассеяны гнезда каменщицы. Она замечает гнездо, не замедляя своего полета, парит над ним, осматривает. Два или три раза она толкает его на лету концом брюшка и тотчас же улетает. Если она и отдыхает, то где-нибудь в другом месте: на камне, на земле, на кустике травы. При таких повадках траурницы — а, судя по моим наблюдениям в Карпантра́, они таковы — понятно, почему я и мои пастушонки не имели успеха. Траурница не садится на гнездо пчелы: она откладывает свои яйца с налета.

Это только подкрепляет мысль, что должна существовать первоначальная форма личинки траурницы, совсем не похожая на ту, которая мне известна. Эта личинка, вылупившаяся из небрежно брошенного яйца, должна суметь проникнуть в пчелиное гнездо. Едва появившись на свет, она должна приняться за отыскивание себе жилья и пищи, и она достигает этого, руководимая инстинктом. Я так уверен в существовании этого червячка, словно уже видел его собственными глазами.

Я начинаю рассматривать содержимое гнезд каменщицы. В поисках только что вышедшей из яйца личинки траурницы я и мои помощники набираем целые корзины этих гнезд. Все они рассмотрены на моем рабочем столе с той лихорадочной поспешностью, как то бывает при уверенности в близком открытии. Коконы каменщиц вынуты из ячеек и вскрыты. Лупа обследует все их складочки и закоулки, она исследует спящую личинку каменщицы, изучает внутренние стены ячейки. И всюду ничего и ничего. Две недели росла куча просмотренных и отброшенных гнезд. Мой кабинет завален ими. Любопытство делает нас жестокими: сколько загубленных гнезд!

25 июля — это число заслуживает быть записанным — я увидал, скорее подумал, что вижу что-то двигающееся на личинке каменщицы. Обман зрения? Пушинка, шевелящаяся от моего дыхания? Нет! Мне не кажется, и это не пушок. Передо мной — червячок. Но как не похож он на личинку траурницы. Можно подумать, что это микроскопически малый глист, который случайно вылез из своего хозяина и теперь сидит на его коже и отряхивается. Меня так сбивает с толку вид червячка, что я мало верю в ценность своей находки. Что же делать, перенесем в стеклянную трубочку личинку каменщицы и загадочное существо, шевелящееся на ее коже. Может быть, это как раз то, что я ищу? Кто знает!

Опыт показал, как трудно увидеть личинку-крошку, которую я ищу. Я удваиваю внимание и в течение двух дней нахожу десять червячков, схожих с тем, который так взволновал меня. Каждый из них получил отдельную стеклянную трубочку с личинкой каменщицы.