Игорь Акимушкин - Мир животных. Рассказы о змеях, крокодилах, черепахах, лягушках, рыбах.

На меч-рыбах любит разъезжать — но чаще присасывается в жаберной полости луны-рыбы или манты — небольшая короткоперая ремора (14–16 поперечных пластин в присоске).

Акулья ремора (18 пластин) чуть крупнее. Эта без акулы, кажется, и жить не может: «задыхается», часто дышит, если пустить ее плавать саму по себе. Когда ее таскает акула, струи воды лучше «промывают» жабры реморы. К такому «искусственному дыханию» ремора привыкла, и без него ей приходится трудно.

Напротив, обычный прилипала (21–28 пластин в присоске) очень самостоятелен: своим ходом любит плавать. А если пожелает прокатиться, то не ограничивает себя в выборе транспортных средств: акулы, черепахи, корабли, лодки — все годится. Прилипает или норовит прилипнуть к пловцам и ныряльщикам. Он самый крупный (до метра) в племени рыб, «задерживающих» корабли.

Немного меньше китовый прилипала, эксплуатирующий китообразных. В его очень большой присоске (треть длины рыбы) — 21–27 пластин.

В общем, крупные прилипалы наиболее склонны к свободной жизни, часто путешествуют без посторонней помощи. Многие же мелкие виды почти безвыходно живут, присосавшись, во рту у китов, акул, мант и между жабрами опять же у акул, меченосных и других больших рыб.

Колумб в 1494 году, бросив якорь у берегов Кубы, видел, как охотятся с прилипалой на черепах. В наши дни эту охоту с «ловчей рыбой» описали многие исследователи. Она в обычае у рыбаков Торресова пролива, Южного Китая, Венесуэлы, Кубы, Мозамбика и Занзибара. Ловят всяких рыб, даже акул, но главным образом морских черепах. А аборигены Австралии охотятся с реморой и на дюгоней.

Начинают с того, что ловят в море прилипалу. Затем прокалывают у него дырку в хвосте, продевают тонкую длинную веревку и крепко завязывают ее вокруг хвоста. Вторую, более короткую, бечеву пропускают через рот и жабры. Так на двух «швартовах» и буксируют прилипалу у борта челнока.

Увидев черепаху, отвязывают короткую «швартову» и выдергивают ее из рыбьей пасти, а длинную, хвостовую, веревку разматывают во всю длину. Прилипала пускается в погоню. Догоняет черепаху и присасывается к ней.

Рыболовы узнают об этом по натяжению линя. Осторожно выбирают его слабину. Все ближе и ближе подплывает лодка к черепахе. Тут обычно один из рыболовов ныряет и привязывает к черепахе, если она очень большая, еще одну веревку, за которую ее и втаскивают в лодку. Но если черепаха весит не больше 30 килограммов, ее можно вытянуть из воды с помощью прилипалы, не обвязывая дополнительной веревкой. Шестисотграммовый прилипала может поднять из воды, если тянуть за его хвост, черепаху весом около 29 килограммов. Обычно же для охоты на черепах употребляют целую «свору» — несколько прилипал на одном лине. Все вместе они способны удержать самую большую черепаху (одна весом в несколько центнеров, пойманная прилипалами, тянула за собой шестиметровую парусную лодку две мили!).

Аборигены с берегов Торресова пролива с большим почтением относятся к прилипале. Он умнее человека — таково их мнение. Если прилипала не отплывает от лодки и не хочет ни к чему живому присасываться, они говорят, что день несчастливый, охоты не будет, и возвращаются домой. Если плывет не туда, куда им хотелось бы, они не мешают, а следуют за рыбой и почти никогда об этом не жалеют. Улов все равно получается недурной, потому что эта живая снасть отлично знает свое дело.

Среди деликатесов античной древности у акул и скатов было почетное место. Многие народы, поселившиеся по берегам морей, живут и ныне в полном согласии с этой гастрономической традицией. Японцы съедают ежегодно миллионы тонн акул и скатов. Сколько потребляют их в Китае, неизвестно. Но здесь супы из акульих плавников были настолько популярны, что их экспортировали со всего мира в Китай, а одна акула с самыми вкусными, надо полагать, плавниками, названа суповой. По местным понятиям, суп из акульих плавников — своего рода эквивалент женьшеня.

По-видимому, есть в акулах какие-то действительно тонизирующие ингредиенты: японцы из хрящей этих рыб извлекают «любовный акулий эликсир». Еще античные врачи обнаружили в акульей печени некое лечебное вещество, возможно, то же самое, которое современные медики под названием «сквален» испытывают в борьбе с раком и пороками сердца, и, как полагают, он «открывает многообещающие перспективы» в терапии. Сквален содержится и в других жирах, животных и растительных (особенно в оливковом масле), но в акульей печени его несоизмеримо больше.

Эта гигантская печень (у некоторых акул составляет пятую и больше часть живого веса) на 60 процентов наполнена жиром и, что называется, «нашпигована» витаминами: витамина «А» в ней в 10 (у катранов) и даже в 100 раз (у суповых акул) больше, чем в печени трески, общеизвестного склада рыбьего жира и витаминов. Норвегия десятилетиями снабжала многие страны продуктами тресковой печени: тысячи тонн импортировали лишь США. Но в минувшей войне немцы оккупировали Норвегию и обрекли Америку на «авитаминоз». Тогда-то и начался акулий бум!

Американцы неожиданно открыли, что витамины (а их настоятельно требовали клиники и подрастающие дети, армейские и флотские рационы, скотоводческие и птицеводческие хозяйства) можно добывать не только из трески. По всему западному побережью, от Аляски до Мексики, и в Карибском море рыбаки бросали привычные промыслы и уходили на поиски суповой акулы.

Цены на акул стремительно росли: 25 долларов за тонну, 100… 1500 долларов! Судно, вышедшее в море на промысел акул, через несколько дней возвращалось с грузом стоимостью в 8–10 первоклассных автомобилей! Студенты, покинув университеты, учились ловить акул. Фермеры, забросив хозяйство, наскоро переквалифицировались в рыбаков и «зарабатывали по 800 долларов в неделю». Новая золотая лихорадка бушевала в Калифорнии и других приморских штатах; акулья печень стала «серым золотом».

Кончился акулий бум так же внезапно, как и начался. В 1953 году все рыбаки сумели продать добытую ими акулью печень лишь… за 3 тысячи долларов. Спрос на акул на внутреннем, в США, и мировом рынке вновь пришел в довоенную норму. А она в общем невелика: лишь один процент всей пойманной в мире рыбы.

«…У большей части акул на редкость вкусное мясо. Я ставлю его в один ряд с самой лучшей рыбой, которую мне приходилось есть» ( В. Янг ).

В акульем мясе белков больше, чем в яйцах, молоке, крабах, скумбрии, омарах или семге, кроме того, в нем нет костей. И все-таки акулье мясо население многих «цивилизованных» стран пренебрежительно отвергает. Всемогущие предрассудки.

Когда же рынки и гастрономы предлагают акулу под иным, вымышленным названием, сразу обнаруживаются спрос и аппетит. И большой выдумки тут не требуется: в США и палтусом, и треской, и просто «серой рыбой» торговцы именуют соответственно обработанное акулье мясо. Катраны десятками миллионов поступают в продажу: в США — как «серая рыба», в Германии — это «морской угорь», а копченые плавники — «рыбные отбивные», либо «телячья рыба» (вкусом на телятину они, говорят, и в самом деле похожи).