Хел Херцог - Радость, гадость и обед

Борцы за права животных и религиозные фундаменталисты схожи и еще в одном отношении — они делят все, связанное с моралью, на черное и белое, не признавая оттенков серого. Мы с Шелли Гэвин попробовали применить к борцам за права животных психологическую шкалу, разработанную психологом Донельсоном Форситом для оценки индивидуальных различий в этической идеологии. 75 % борцов за права животных (и всего 25 % студентов колледжей) попали в категорию «моральных абсолютистов». Люди подобного склада убеждены в универсальности моральных принципов и в том, что за правильным поведением всегда следует хеппи-энд.

Когда вы решаете относиться к животным серьезно, в вашей жизни начинают происходить большие изменения. Во-первых, вам приходится эту самую жизнь изменить. Все знакомые мне борцы за права животных предпринимали меры для того, чтобы привести собственные поступки в соответствие со своими убеждениями. Одни делали это понемногу, другие бросались вперед очертя голову, одни добились больших успехов, другие меньших. Самая грандиозная неудача постигла Мэри — она продержалась всего две недели. Во время ланча на первой (и последней) своей конференции по правам животных Мэри подверглась нападению бигмака и переметнулась в «Макдоналдс». Тем и кончилась ее эпопея борьбы за права животных. Однако это скорее исключение, чем правило. Среди активистов, которых я опрашивал на крупной демонстрации в Вашингтоне (округ Колумбия), 97 % изменили свой образ питания (хотя многие по-прежнему ели некоторое количество мяса), 94 % стали приобретать товары, помеченные «без жестокости».

93 % бойкотировали компании, тестировавшие свою продукцию на животных, 79 % сообщили, что не носят одежды, изготовленной из животных материалов, а 75 % писали в газеты или в правительственные органы письма, касавшиеся обращения с животными. Новые убеждения и новое поведение подстегивают друг друга — одна женщина по имени Джина сказала мне: «Чем больше я втягиваюсь, тем сильнее меняется мой рацион. А чем сильнее меняется рацион, тем больше я втягиваюсь».

Приверженность принципам у активистов проявляется по-разному. Кто-то отказывается убивать животных, обычно входящих в разряд домашних любимцев. Недавно один такой человек обнаружил у себя в саду змею — щитомордника. Годом раньше он схватил бы мотыгу и прикончил змею на месте, однако теперь он аккуратно спровадил ее обратно в лес. А Бернадетта работала в IBM на руководящей должности и вела совершенно типичную жизнь представителя высшего слоя среднего класса в компании мужа, двух детей, мини-вэна и собаки. По ее мнению, от других женщин ее отличало то, что она не стала бы убивать даже блоху.

«Бернадетта, — спросил я, — можно какой-нибудь пример того, как ваши взгляды по части прав животных влияют на вашу повседневную жизнь?»

«Ну, я не использую токсичных средств от блох, когда ухаживаю за собакой. Я просто собираю блох и выношу за порог. Я знаю, что они не чувствуют боли и все такое, но мне важно быть последовательной. Ведь если я решу, например, что рыбу убивать нельзя, а какого-нибудь моллюска или еще кого-нибудь — можно, мое поведение утратит всякий смысл».

И тут появились тараканы.

«Недавно нам пришлось потравить тараканов, — сказала Бернадетта. — Мы использовали „Терминикс“, но не сразу — сначала я неделю ходила по дому и пыталась телепатически сказать тараканам: „Вы вторглись на нашу территорию, и мы собираемся принять радикальные меры“. Я представляла себе, что они возьмут да и исчезнут сами собой».

Но они не исчезли.

Бернадетта столкнулась с «парадоксом активиста» — чем жестче твои моральные принципы, тем тяжелее их соблюдать. Проблема может возникнуть на ровном месте. Так, у Джины сомнения вызывала даже растительная пища. Иногда она задумывалась, не этичнее ли будет есть фрукты и орехи вместо морковки, которой приходится погибать во время сбора урожая. А Рой обожал софтбол и играл с церковной командой. После многих месяцев поисков он нашел удовлетворительного (но все же не слишком высокого) качества синтетическую перчатку, однако так и не сумел отыскать хороший мяч, который был бы сделан не из кожи. К счастью для Роя, сейчас появилось куда больше товаров для людей, стремящихся избегать любой жестокости. Тут тебе и синтетические мячи, и веганские презервативы.

В книге «Гипотеза счастья» Джонатан Хайдт утверждает, что ключом к счастливой жизни является чувство добродетельности и моральной цели, просветление, готовность действовать и принадлежность к группе, разделяющей твои базовые ценности. Многие борцы за права животных обладают всеми этими качествами, и, казалось бы, их можно причислить к самым счастливым людям на Земле. Это, безусловно, можно сказать и о женщине, с которой я говорил во время акции протеста против плохого обращения с выловленными черными медведями, сказавшей: «Мне просто жаль тех, у кого нет в жизни ничего подобного».

Однако некоторые активисты платят за свою мораль очень дорого. Так, например, приверженность идее освобождения животных может стоить им друзей, семьи, любви. Хотя большинство американцев и говорят, что они поддерживают идею освобождения животных, однако на практике людям часто бывает неуютно рядом с теми, кто всерьез относится к вопросам морали. Активист по имени Алан рассказал мне: «Я растерял всех друзей. Никто не понимает, что я делаю, окружающие от меня как будто защищаются. Я потерял лучшего друга, и не в последнюю очередь из-за всей этой истории с правами животных».

Преданность делу защиты животных может стоить семьи. Хью и Лидия — единомышленники, борьба за права животных объединяет их и делает брак крепче. Они вместе готовят веганскую пищу, посещают одни и те же конференции, обсуждают различные вопросы и статьи друг друга, посвященные обращению с животными. Но бывает и иначе. Борьба за права животных лишила Нэнси мужа. Они были женаты десять лет, и муж, человек военный, неприязненно относился к ее растущему увлечению защитой животных и хотел, чтобы Нэнси была хорошей офицерской женой.

«Вот мне и пришлось делать выбор», — говорит Нэнси. Она выбрала животных.

Такое же столкновение произошло и у Фрэн и ее мужа.

«Как ваша борьба за права животных сказалась на отношениях с окружающими?» — спрашиваю я.

Она вздыхает.

«Мы с мужем много ссоримся из-за этого. Муж ест мясо, он считает, что люди, которые носят мех, ничем не хуже, чем те, кто ест мясо. С годами все становится только хуже. Теперь он выбрасывает мою почту, потому что я слишком много жертвую на организации по защите животных».

По-моему, шансы на то, что Фрэн и ее муж все еще вместе, равны нулю.