Дайан Фосси - Гориллы в тумане

Петьюла и Папуз ушли из группы 4 и присоединились к Нанки, положив тем самым начало новой группе горилл на горе Високе. Папуз, скорее всего, покинула группу 4 из-за того, что долгое время была тесно связана с Петьюлой, по-видимому ее единокровной сестрой, а также потому, что у нее было мало шансов приобрести партнера в группе.

Эмиграция Петьюлы была внезапной. Получилось так, что, как в случае Лизы из группы 5, самка низшего ранга оставила своего четырехмесячного детеныша с отцом. И так же как Лиза, Петьюла решила поправить свое социальное положение, порвав с самками группы, где уже давно сложилась определенная иерархия. Наиболее примечательным в обоих случаях было то, что обе взрослые самки продолжали вскармливать молоком своих четырехмесячных детенышей, которых уже давно было пора отнять от груди, поскольку затянувшееся кормление делает зачатие невозможным. Ни Петьюла, ни Лиза не могли спровоцировать своих серебристоспинных партнеров на совокупление.

Мне было трудно сравнить поведение двух сироток из группы 4 — Симбы и Августы. У Августы были преимущества по сравнению с Симбой: она была на год старше, когда лишилась матери, а ее отец, Дядюшка Берт, оставался в группе. В отличие от Симбы Августа никогда не замыкалась в себе, хотя и стала проводить меньше времени в играх со сверстниками. Она пыталась держаться как можно ближе к Дядюшке Берту во время кормежек и дневного отдыха, а после того как лишилась матери, старалась устраиваться в неумело сооруженном ночном гнезде по соседству с ним.

В отличие от Симбы Августа не была избалована вниманием Дядюшки Берта, и она взрослела гораздо быстрее, чем если бы все это время оставалась в группе с матерью. Она стала покровительствовать Коле и пыталась ухаживать за всеми членами группы 4, кроме Флосси. Без Петьюлы с ее низким рангом Августе удавалось проводить больше времени рядом с отцом, что способствовало дальнейшему укреплению ее связи с остальными сородичами.

В августе 1974 года, то есть ровно через три года после появления на свет дочери Коле, Флосси родила мальчика Тита. За все годы исследований мне удалось установить, что интервал между родами составляет в среднем (по тринадцати самкам) 39,1 месяца. Если учитывать только удачные роды (то есть когда очередной детеныш выживает), то средний интервал между ними (для десяти самок) составляет 46,8 месяца. В случае Флосси этот интервал был самым коротким. Если же принимать во внимание только неудачные роды (когда детеныш погибает или исчезает), то средний интервал между родами (для семи самок) составляет 22,8 месяца. Рождение Тита было весьма неожиданным. Хотя и было отмечено, что Флосси совокуплялась с Дядюшкой Бертом восемь с половиной месяцев назад, никаких признаков беременности видно не было, да и она то и дело приставала к Дядюшке Берту или другим самкам.

Обусловленное менструацией поведение можно наблюдать во время беременности, особенно в поздней стадии, а у Флосси оно проявлялось даже накануне родов. Почти все наблюдаемые самки перед родами залезали на главенствующих и подчиненных взрослых самцов, а также на других самок. Объекты подобного поведения беременных самок обычно оставались пассивными. Однако небеременные самки, оказавшись под своими сородичами на сносях, проявляли двигательную активность и подавали соответствующие голосовые сигналы. Чем выше по рангу была верхняя самка, тем больше была вероятность активной реакции со стороны нижней. Подозреваю, что такое поведение помогает укрепить социальные узы между беременными самками и остальными членами семейства перед родами.

Тит был вторым детенышем Флосси, которому удалось выжить после родов, и, как прочие ее отпрыски, он выглядел недоразвитым и тощим. Кроме того, ему было трудно дышать. Сидя с разинутым ртом, он втягивал воздух громким сиплым вдохом, после чего его голова сотрясалась, как во время чихания. Такое затрудненное дыхание продолжалось у малютки почти восемь месяцев. Меня сильно беспокоило внешнее безразличие Флосси к своему сыну Титу, особенно во время переходов, когда головка детеныша беспомощно свисала через руку матери, которой она едва прижимала его к брюху.

За три года, протекшие между родами, Флосси сильно постарела. Казалось, пожилая самка уже исчерпала свои жизненные силы. Коле и Титу доставались лишь крохи ее былой энергии и материнского внимания. Она либо полностью игнорировала сына, либо пресекала его попытки поиграть с ней хрюканьем или мнимым покусыванием.

Флосси ухаживала за Титом кое-как. Он редко пытался вырваться на свободу, лягаться или отмахиваться руками, как это обычно делают детеныши, протестуя против ухаживания. В отличие от большинства отпрысков, для которых ухаживание всегда начинается по инициативе матери, а кончается по настоянию малыша, Тит наслаждался вниманием матери. Когда же дело доходило до сосания груди, то он ничем не отличался от других детенышей в том смысле, что кормление обычно начинается по инициативе малыша, а прекращается матерью. К тому же Флосси была более строга к Титу, чем к Коле. Ее нетерпимость была, пожалуй, главной причиной того, что сын быстро прекращал сосать грудь, дабы не раздражать мать.

Когда Флосси родила Тита, прошло тридцать восемь месяцев со дня неудачных родов Старой Козы и она уже давно должна была снова забеременеть. Судя по ее ежемесячным приставаниям к Дядюшке Берту, с циклами у нее все было в порядке. Если не считать шестинедельного периода болезни, начиная с сентября 1973 года, Старая Коза выглядела вполне здоровой и одаряла Тигра постоянным вниманием и лаской.

В один прекрасный теплый день в октябре 1974 года я с удовольствием загорала на солнце среди группы 4 в самой что ни на есть мирной обстановке. Старая Коза возлежала на боку рядом со мной и несколько озадаченно следила за игрой семилетнего Тигра. С ликующим выражением лица он набирал пригоршни травы и молотил ею по земле, а также по голове и телу Старой Козы, ни на секунду не выходя из возбужденного состояния. Наблюдая за этой парой, я не могла не восхищаться, насколько прочны семейные узы среди горилл.

На следующий день у группы 4 произошла кровавая стычка с Пинатсом и Самсоном. Во время драки Самсон отобрал Мэйзи у Пинатса, а Дядюшка Берт у того же Пинатса вновь отобрал Мачо, и молодой серебристоспинный самец опять оказался в одиночестве. Мы решили, что очередная стычка была кровавой, судя по многочисленным следам крови с клочьями серебристой шерсти на довольно обширном участке, где чувствовался сильный запах самцов. Группа 4 удалилась километров на шесть с половиной от места встречи в отдаленную западную часть седловины и на южный склон горы Високе. Пинатс неотступно преследовал группу, пытаясь вернуть Мачо. Весь следующий месяц он бродил на расстоянии нескольких метров от группы 4, что приводило к неоднократным яростным стычкам. Так кончилась мирная жизнь для группы 4.