Гарри Килворт - Лунный зверь

Она негромко завывала, устремив взгляд на луну, полная надежды, что погибший муж услышит ее из своего Дальнего Леса и обрадуется, узнав, что память о нем жива. О-ха знала: ветры, которые дуют на земле, залетают в Дальний Лес, и надеялась, что они принесут А-хо ее песню.

Хваткий пошевелился, и лисица догадалась, что он не спит. Надо было выбрать более уединенное место, с досадой подумала она. Эта песня не предназначалась для ушей того, кто способствовал гибели А-хо. Но пес, открыв глаза, заговорил о другом, словно и не слыхал ее пения.

— Вы скоро уйдете отсюда, — пробурчал он.

— Да.

— Теперь все мы можем вернуться в город без опаски. Люди наверняка выяснили, что никакого бешенства нет и не было. Что лис, о котором вы мне рассказывали, А-конкон или как его там, умер вовсе не от Белого Безумия.

— Надеюсь, что в городе все спокойно.

— Я тут набрался сил, — продолжал Хваткий. — Думаю, самое время мне вернуться на ферму. Меня ведь ждет работа.

— Конечно, возвращайся. Ты опять сможешь убивать лис, которые сунутся на ферму за цыплятами.

— Это мой долг — охранять ферму. Цыплята тоже хотят жить.

О-ха поняла, что пес ее предупреждает, и не стала ему перечить.

— Кто ж не хочет.

— Прошу тебя, никогда не показывайся на ферме, — выпалил Хваткий. — Если вы придете воровать цыплят, ты или твой муж, я не смогу выполнить свой долг.

Впервые лисица услышала от пса нечто похожее на благодарность. Он пообещал, что не набросится на нее при встрече, что, если тропа его пересечется с ее тропой или тропой Камио, он позволит лисам идти своим путем. О-ха была потрясена до глубины души, хотя и не подала виду. Слыханное ли дело, охотничья собака заключила с лисами перемирие!

Немного позднее, когда вернулся Камио, они вновь заговорили о возвращении в город — надо было подыскать для будущих детенышей более подходящее место, чем болото. Лисы решили отправиться в путь еще до рассвета.

На исходе ночи О-ха и Камио вплавь переправились через реку. Наступил час прилива, но при таком слабом течении опасность была невелика. Они добирались до железнодорожной насыпи и двинулись вдоль путей, пока не дошли до чужого, раскинувшегося между железной дорогой и городом. Фермы и окружавшие их поля не годились для того, чтобы устроить там нору, и в поисках пристанища лисы отправились в город.

На окраине уже появилась свалка — на пустыре валялось несколько дряхлых машин и прочий хлам. Устраиваясь в новых современных домах, обитатели города выбрасывали множество ненужных им более вещей. Так как город возник совсем недавно, в нем еще не было специальной мастерской, где старые и разбитые машины разбирают на детали, и их оставалось лишь свезти на пустырь. Свалка показалась лисам вполне безопасным местом, и они решили поселиться в одной из машин.

Они вместе тщательно пометили территорию. Приходилось считаться с тем, что они в живопырке, и ограничиться не слишком обширными владениями.

— Если, чего доброго, сюда часто наведываются люди, я подыщу нам местечко поспокойнее, — пообещал Камио.

— Замечательно, — рассеянно пробормотала О-ха. — Послушай, Камио, — внезапно добавила она, — у меня такое странное чувство… Словно прошлое вторгается в нашу жизнь… Это так тревожно… и непонятно…

Лис отвел взгляд в сторону:

— Не волнуйся попусту. Скажи лучше, когда должны появиться детеныши?

Впервые Камио упомянул вслух о предстоящих ей родах, и О-ха стало неловко, что ему пришлось заговорить об этом самому.

— Скоро.

— Ты знай, я тебя не подведу. Может, ты боишься, что я собираюсь задать деру, так это напрасно. Я очень рад, что придется заботиться о детенышах, и я привык серьезно относиться к своим обязанностям.

О-ха чуть не сгорела от стыда. Похоже, он видит ее насквозь. И при этом он так внимателен, так о ней беспокоится. Почему же она не испытывает к нему тех чувств, которые питала к А-хо?

Глупо мечтать о несбывшемся, когда жизнь предлагает тебе счастье. Ей хотелось быть к Камио справедливой и отдать ему всю ту любовь, которой он достоин, но какое-то необъяснимое чувство сдерживало ее и не позволяло открыть сердце новому мужу.

— Я… я вовсе не думала, что ты уйдешь, то есть…

— Да? Ну, как бы там ни было, ты можешь на меня положиться. Если ты считаешь, что я бродяга, которого носит по городам и лесам, знай, ты ошибаешься. Только смерть заставит меня покинуть тебя… и детенышей.

— Не говори так.

О-ха представила, как он валяется на дороге, раздавленный колесами машины, или, истекая кровью, висит на изгороди. Мысль о том, что и он может погибнуть, ужаснула ее. А ведь смерть подстерегает их, лис, на каждом шагу. Но она не желает об этом думать, она хочет забыть о смерти. Вдруг О-ха поняла, что боится не только за лисят, которых ей не вырастить в одиночку. Она боится за Камио, переживает за него. Теперь он от нее неотделим. Их связывают будущие детеныши, маленькие комочки, которые сейчас шевелятся внутри нее, наполняя ее душу трепетным предчувствием материнства. Она подошла к Камио и лизнула его в ухо, но это ласковое прикосновение заставило лиса вздрогнуть.

— Не надо говорить о смерти. Особенно сейчас, когда я ношу в себе жизнь, продолжение нашей с тобой жизни. Все будет хорошо, поверь. Просто у нас, лисиц, бывают странные фантазии, когда мы ожидаем детенышей. Все время прислушиваешься к тому, что творится внутри тебя, чувства взбудоражены, и, конечно, везде мерещатся страхи. Я так волнуюсь за детенышей, и мне кажется, отовсюду исходит опасность…

— Даже от меня? — Камио был удивлен и глубоко задет.

— Не знаю. Может, даже от тебя. Говорю же, сейчас я сама не своя. Душой моей управляет живот, и в голову лезут всякие глупости. Я знаю, ты заслуживаешь доверия, и хочу довериться тебе полностью. Меня к тебе влечет… и в то же время что-то мешает мне, и это сильнее меня. Ты мне нужен, поверь… Разве этого мало? Потерпи немного и увидишь — вскоре все наладится.

— Конечно, потерплю.

В голосе Камио слышались печальные нотки. И запах говорил о том, что он расстроен. О-ха явственно ощущала витавший вокруг лиса аромат душевной боли.

— Я чувствовал, между нами что-то не так. Какая-то натянутость. Но думал, все дело в том, что ты по-прежнему считаешь меня шалопутом. Помнишь, когда мы в первый раз встретились, ты вообразила…

— Ты не понял, — вздохнула О-ха. — Ничего удивительного. Я сама себя сейчас толком не понимаю. Ладно, ждать осталось недолго. Скоро и тело, и душа моя станут такими, как прежде. Тебе не о чем горевать. Знаешь, когда ты так грустно смотришь, мне хочется облизать всю твою морду.