Николай Дроздов - В мире животных

После заката солнца едем вдоль Маунт-Ольги с южной стороны. Обрисованный глубокими черными тенями, в волшебном лунном свете горный массив кажется спящим чудовищем, бока которого мерно вздымаются — оно дышит. Полюбовавшись некоторое время, выходим из машины и пробираемся к скале через каменные завалы и густые заросли: нужно взять образцы пород. Подфарники не гасим, чтобы потом можно было бы легко найти лендро-вер. Я сразу же устремляюсь к загадочно светлеющим на фоне темного неба куполам. Одному бродить ночью вдоль этих куполов с темными провалами пещер и жутковато, и приятно. Вот сейчас из-за скалы появится силуэт аборигена с копьем и тушей кенгуру за плечами. Но, увы, всех обитателей этих мест давно выселили в специальные резервации. Холодом нежилого дома, оставленного хозяевами, веет от скал.

Весь склон горы образован конгломератом — вовсе не тот слоистый кварцит, что мы нашли на Айерс-Ро-ке. Крупные валуны и галька, хорошо обкатанные, как бы спаяны в прочную породу. Беру образцы валунов и цементирующей основы, а затем опускаюсь опять в непролазные заросли кустарников и спини-фекса. Потом идем с Василием на свет подфарников нашей машины.

В последний раз проезжаем мимо спящей громады Улуру, как называли аборигены Айерс-Рок. Он меньше Маунт-Ольги, но привлекательнее: Катаюта — это группа скал, а Улуру — единое целое и потому воспринимается как ярко выраженная индивидуальность.

…День становится все жарче, мухи лезут в глаза и рот. Надеваем сетки — просто спасение! Новая дорога местами спрямлена, рядом видны участки более извилистой грунтовой дороги домашинного века. Она живо напоминает времена, когда первые переселенцы передвигались на повозках, запряженных волами, лошадьми, на верблюдах, а то и пешком. Невдалеке от дороги кружат три черные вороны, высматривая падаль. Однако в самое пекло, когда и мы остановились на отдых, вороны садятся близ дороги, прячась в тени кустов. Да, в таких черных «смокингах» можно испечься на солнце.

Впереди над ровной линией горизонта появляется темный зубчатый гребень, который по мере приближения к нему становится все выше. Наконец взгляду открывается высокий земляной вал, метров двести в длину и высотой с трехэтажный дом. Сворачиваем с дороги, и по едва заметной колее подъезжаем к валу. Находим проезд и оказываемся в кольцеобразном тупике. Вокруг — горы выброшенной земли, глыбы породы. Все это начинает зарастать кустами. Создается впечатление, что когда-то здесь работали мощные бульдозеры и экскаваторы, готовя площадку для большого цирка. На самом же деле мы находимся в центре падения крупного метеорита. С гребня главного кратера видны поодаль несколько воронок поменьше: очевидно, метеорит перед ударом о землю распался на несколько кусков. Судя по свежести очертаний выброшенной породы, эта природная катастрофа произошла в середине прошлого века. Вероятно, свидетелями этого события были жившие в пустыне аборигены.

Дальнейший путь на север, в сторону Алис-Спрингса, пролегает по песчаной пустыне, местами пересеченной речными долинами с ярко-зеленой растительностью. Большинство долин — сухие, но в некоторых видны остатки временных водотоков. По мере приближения к столице Центральной Австралии дорога становится более наезженной, чаще попадаются встречные машины. В долинах рек видны стада пасущихся коров. Окрестности Алис-Спрингса хорошо освоены фермерами.

Через ущелье невысокой горной цепи, входящей в систему хребта Мак-Доннелл, попадаем в межгорную долину, где укрыт от жаркого дыхания пустыни городок Апис-Спрингс. Он больше и живописнее, чем я представлял себе. Ярко освещенная центральная улица, кафе, рестораны, магазины. На улицах много стареньких обшарпанных машин и полевых работяг — лендроверов и джипов. На решетках этих машин подвешены спереди брезентовые мешки с водой. В таких мешках вода остается прохладной в дороге даже при здешней жаре.

Мы минуем город и останавливаемся на ночлег в долине сухой речки Чарлз-Ривер, «впадающей» в не менее сухую реку Тодд-Ривер. Обе они заполняются водой лишь в редкие периоды дождей. Годовая сумма осадков составляет в этом районе всего 250 миллиметров.

Планируя дальнейший маршрут, наутро заходим в местный научный центр и беседуем с географом Биллом Лоу о возможности траверса пустыни Симпсона. Вилл разворачивает несколько листов карт, на которых изображена в крупном масштабе эта песчаная пустыня. Пересечь ее на машине можно только с северо-запада на юго-восток — по ложбинам между высокими, почти непрерывными песчаными грядами.

Биллу приходилось пересекать эту пустыню, и он по воспоминаниям наносит желтым фломастером возможный путь. На главном листе, где нет никаких ориентиров, кроме песчаных гряд, он просто соединяет крайние точки карты прямой линией и говорит:

— Примерно здесь.

Его коллега, принимающий участие в разговоре, берет у него из рук фломастер и проводит линию на пять миль восточнее:

— По-моему, скорее здесь.

— Но в общем, как попадете между грядами, так и поезжайте — все равно ни вправо, ни влево свернуть невозможно. Примерно через 130 километров пески кончатся и начнется щебнистая пустыня. А дюны нанесены очень точно — по аэроснимкам. Правда… — Билл взглянул на легенду карты и усмехнулся, — аэросъемка проводилась в 1950 году, дюны могли с тех пор передвинуться.

После выхода на щебнистую пустыню на карте появляются пунктиры дорог. Ведя линию по ним, Билл комментирует:

— Эта дорога здесь обозначена, но ее не существует… Смыло два года назад… Эта дорога идет не прямо, а вокруг холма, совсем в другом месте… А насчет этой дороги я не знаю — ее могли смыть последние дожди…

Прощаемся с коллегами, обновляем запасы воды, топлива — и снова в путь.