Джой Адамсон - Рожденная свободной (трилогия с иллюстрациями)

Мы поднялись на Большие скалы и посидели там, любуясь закатом. Огненный шар солнца скрылся за синими холмами. Эльса совсем сливалась с рыжеватыми камнями, но, когда начало темнеть и взошла луна, ее силуэт отчетливо вырисовался на фоне неба. Мы сидели словно на огромном корабле, который бросил якорь среди пурпурно-серого моря буша с разбросанными кое-где гранитными островками.

Величие, беспредельный покой. Время будто остановилось, и я чувствовала себя как на волшебном корабле, который из мира реального скользил в мир, где ценности, созданные человеком, — крупинка, ничто. Невольно я протянула руку к сидящей рядом Эльсе. Это был ее мир, только она могла приоткрыть нам окошко в навсегда потерянный нами рай. Я представила себе, как Эльса на этой самой скале будет играть со своими малышами. Отец — дикий лев — наверное, лежит сейчас где-нибудь неподалеку. Эльса повернулась на спину и крепко обняла меня. Я бережно положила ладонь пониже ее ребер — проверить, шевелится ли там что-нибудь живое, но Эльса отодвинула мою руку, точно я проявила нескромность. У нее были очень грузные соски.

Пора было возвращаться в лагерь под защиту колючей изгороди, ламп и ружей. Мы вынуждены остерегаться темноты, а для Эльсы в это время суток только начинается подлинная жизнь. И мы расстались. Каждый ушел в свой мир.

В лагере мы увидели браконьеров, которых поймали наши объездчики. Едва ли не первый долг старшего инспектора пресекать браконьерство, так как оно представляет серьезную угрозу для животных в заповедниках.

Всю ночь и весь следующий день Эльса не появлялась. Мы не на шутку встревожились. Кругом пастухи со своими стадами… Под вечер мы пошли проведать ее. Подойдя к Большим скалам, я покричала, чтобы предупредить Эльсу, но ответа не последовало. Мы поднялись на седло, где отдыхали накануне вечером, и только тут вдруг услышали сердитое рычание, потом внизу в расщелине затрещали кусты. Мы быстро взобрались на ближайший выступ. Совсем рядом послышался голос Эльсы, затем мы увидели ее супруга — он уходил в буш.

Эльса поглядела на нас, постояла в нерешительности и бросилась догонять льва. Они направились как раз туда, где несколько боранов пасли свое стадо.

Мы прождали почти до темноты, потом стали звать Эльсу. К нашему удивлению, она прибежала на зов и пошла с нами. Ночь она провела в лагере, но рано утром опять ушла.

Оставив в лагере объездчиков, Джордж повез нарушителей в Исиоло.

Среди буша бродили отбившиеся от стада козы и овцы, жалобно блеяли новорожденные ягнята. Объездчики помогали мне находить малышей и доставлять их матерям.

Вечером разразилась сильная гроза — верный признак приближения дождливой поры. Никогда еще я не встречала первый ливень с таким облегчением. Теперь бораны уведут скот назад, на свои пастбища, и Эльса будет избавлена от соблазнов и опасностей.

К счастью, скопление незнакомых людей в лагере пришлось Эльсе не по вкусу, и все эти последние беспокойные дни она провела за рекой, где не было никаких стад.

Теперь дожди ежедневно поливали пересохшую землю. Кто не наблюдал сам, как меняется природа здесь с началом дождей, тот не может себе этого представить. Несколько дней назад нас окружали серые, сухие кусты, и только длинные белые колючки вносили некоторое разнообразие в их окраску. Теперь всюду была пышная тропическая зелень и несчетное множество чудесных цветов, которые напоили воздух своим благоуханием.

Как обычно, птицы-ткачи спешили использовать высокую, почти в рост человека, траву. Они сооружали из нее гнезда на двух деревьях, под которыми стояли наши палатки. Птицы чувствовали себя здесь в полной безопасности, и каждое утро меня будили около шестисот пернатых строителей. Большинство птичек желтые с черной головкой, они ткут свои гнезда из травы. Но было также несколько пар красноголовых ткачей. Эти делают гнезда из веточек. Обычно красноголовые держатся особняком, и я удивилась, увидев их в этой шумной компании.

Одна красноголовая чета устроила себе гнездо как раз над входом в мою палатку.

Черноголовые подвешивали сначала к ветке кольцо из травы, а потом клювами прикрепляли к нему травинки, переплетали их, завязывая сложные замысловатые узлы. При этом им приходилось висеть на ветке вниз головой и непрестанно взмахивать крыльями, чтобы удержать равновесие. Трудолюбивые птицы неутомимо летали за строительным материалом. Но бывали случаи, когда ткач, вернувшись с длинной травинкой в клюве, заставал в своем гнезде какого-нибудь лентяя. И на деревьях все время стоял такой гвалт, такое чириканье, что я удивлялась, как они успевают что-либо сделать. Однако дня через два или три строительство было закончено, а некоторое время спустя сотни яичных скорлупок усеяли землю, возвещая, что на свет появились птенцы.

Особенно прилежно родители трудились по утрам и вечерам, но нередко мы слышали их щебетанье и после того, как зажигались наши лампы. В общем, соседи ничего. Одно только плохо: хотя бои каждый день чистили палатки, они все равно постоянно были покрыты пометом.

Как-то утром я нашла на земле птенца, который жалобным голоском звал маму. Я осторожно положила его в валявшееся на земле гнездо и подвесила на ветку, надеясь, что мамаша позаботится о своем крикливом отпрыске. Потом несчастные случаи стали повторяться все чаще, и я развесила на ограде несколько гнезд, в которые вселяла сирот. В каждой квартире было по одному, по два птенца. Стоило мне к ним подойти, как тотчас открывались треугольные желтые клювы и раздавался требовательный крик.

На мое счастье, наш лагерь подвергся нашествию муравьев, которые прячут свои жирные личинки в темных местах. Теперь не надо было ломать себе голову, как прокормить воспитанников. Я совала личинок пинцетом в пасть птенцам, тут только поспевай! Малыши так нетерпеливо тянулись за добавкой, что едва не вываливались из гнезд. Те из них, которые немного научились пользоваться крыльями, спускались на землю. Иногда приходилось брать птенца в руки и долго успокаивать его, прежде чем он начинал есть. Большинство удалось выкормить, но к некоторым я никак не могла найти подхода, и, к моему великому огорчению, они погибли.

В лагере я особенно люблю вечера. Ровно стрекочут цикады, басят слоны, гудит буш, слышится резкий крик ночного животного…

Вот над высокой травой появились широкие, до трех метров, полосы зеленого света. Это вспыхивают и гаснут тысячи светлячков. Поневоле спрашиваешь себя: как они сообщаются между собой, если умеют так точно согласовать свои вспышки, словно всех их включает и выключает одно реле?

Я часто проводила в лагере пору дождей, но никогда не видела такой великолепной иллюминации, как в этот раз.