Алексей Сицко - Советы начинающему охотнику

Весной, летом и осенью в тех местах, где медведи задирают домашний скот, на них охотятся из засидки на падали. Задрав корову на открытом месте, зверь часто утаскивает ее в чащу — в ельник, низину, густо заросшую ольшаником. Лабаз устраивают не далее 15–20 м от растерзанной туши. Делают это с большой предосторожностью, так как насытившийся медведь, случается, далеко не уходит, ложится где-нибудь рядом. Жерди вырубают подальше от места охоты, работают как можно тише. Лабаз располагают с таким расчетом, чтобы лежащая падаль была хорошо видна, мешающие обзору сучья срезают и уносят. Охотятся в те вечера и ночи, когда ветер тянет от трупа в сторону охотника. Медведь, перед тем как выйти к убитому животному, обходит место своего пиршества кругом, чтобы убедиться в безопасности. Запах падали мешает ему учуять сидящего в засидке стрелка. Жрать зверь приходит ночью, редко в сумерках, почему стрельба и трудна. Большое подспорье на этой охоте — хороший фонарь, который включают в момент выстрела. Электрический фонарь или лампу-фару прикрепляют к стволам ружья. Лучше это сделать заранее и так, чтобы ось прицеливания попала в центр освещенного круга. На лабаз садятся не менее чем за час до захода солнца.

До того как медведи залягут в берлогу, на них, особенно в районах Сибири и Дальнего Востока, охотятся также с собаками лайками. Тут главное зависит от рабочих качеств собак: они должны быть вязкими и злобными к зверю. Найдя медведя, лайки должны держать его на месте, пока не подоспеет охотник, который делает выстрел с близкого расстояния.

Одна из самых захватывающих медвежьих охот — на берлоге. В центральных и северо-западных областях России медведи залегают в берлоги во второй половине ноября, по народному поверью — в Михайлов день (21 ноября). Пока не выпадут большие снега и не установятся сильные морозы, зверь лежит очень чутко и при малейшей тревоге может покинуть облюбованное место. Поэтому в средней полосе к поиску берлоги лучше приступать не ранее середины декабря. Однако район будущей лежки можно определить еще осенью по следам, которые медведь оставляет по чернотропу, во время зазимков, а также первому зимнему снегу. В большинстве же случаев хитрый медведь старается залечь до наступления зимы, чтобы не оставить следа на белой тропе.

Верным признаком подготовки берлоги служат содранные пласты мха, заломанный молодой ельник, ободранное с сухостойных деревьев корье, которые используются медведем для утепления своего зимнего жилища. В лесах средней полосы медведь любит устраивать берлоги по краям обширных моховых болот, на островах леса среди них, вблизи захламленных лесных логов и оврагов где-нибудь под еловой «выскотью», то есть под корнями или ветвями поваленной ветром ели или наваленными друг на друга деревьями. В горных районах Сибири, Дальнего Востока зверь часто располагается на зиму в пещерах, расселинах, непроходимых зарослях кедрового стланика.

Зимняя охота на медведя производится двумя способами: непосредственно на берлоге и облавой. В первом случае стрелки подступают к берлоге и занимают места для стрельбы в непосредственной от нее близости. Подходить надо очень осторожно, так как неразлежавшийся зверь иногда выскакивает, прежде чем охотники изготовятся к выстрелу. Как правило, один из охотников встает прямо против чела берлоги, остальные — несколько с ее боков и сзади, чтобы не упустить зверя, если он вздумает пробить новый лаз. Когда охотники, сняв лишнюю одежду, лыжи, станут на места и приготовятся к стрельбе, руководитель охоты (егерь, окладчик) спускает со сворки собак. В одних случаях после поднятого шума и лая собак медведь мгновенно выскакивает из берлоги, в других делает это крайне неохотно, так что приходится выгонять зверя из убежища при помощи шеста и даже холостого выстрела.

В большинстве случаев такая охота происходит в крепком, с ограниченным обзором месте, поэтому каждому охотнику надо быть предельно собранным и внимательным и стрелять только в том направлении, которое обговорено заранее. При охоте на берлоге желательно участие не более 4 человек.

Зимняя охота облавой требует участия большого количества людей (от 50 до 100 и более — в зависимости от величины оклада), поскольку зверя выставляют на стрелковую линию, находящуюся на значительном удалении от берлоги. Оклад представляет собой форму треугольника. В основании его (задняя стена оклада) с интервалом в 40–50 шагов ставят «кричан», которые шумом и криком должны послать зверя в сторону стрелковой линии. По сторонам треугольника располагаются «молчуны» (немая стена), чья задача — «по-тихому» (достаточно лишь слегка пошевелиться) направить приближающегося медведя обратно в оклад, не дать ему прорваться через фланги. В вершине треугольника (всегда под ветром!) размещают стрелков.

Когда все участники охоты расставлены, «кричаны» по сигналу окладчика поднимают шум и поддерживают его, никуда при этом не двигаясь, до сигнала отбоя. Окладчик же вместе с наиболее опытными охотниками (ершами) и с собаками входит в круг, чтобы поднять медведя из берлоги.

При благоприятном направлении ветра лучшим стрелковым номерам оказывается «пята», то есть место, которым зверь вошел в круг. Стрелки на номерах должны стоять мертво, хорошо замаскировавшись, напускать зверя как можно ближе.

Вот как ярко и красочно описывает В. А. Блинтер в одном из номеров журнала «Природа и охота» за 1897 год эту классическую русскую охоту: «Быстро поставив немую стену, я вернулся на свое место, приготовил ружья и, установившись, стал осматриваться. Я стоял на перемычке.

Передо мной, в группе развесистых, отдельно раскинутых сосен с опушкой низкорослого редкого молодняка сходились три красивые прогалины, в просвете которых темнели высокие одиночные ели среди зиявшей в глубине чащи. Мрачно и уныло из этой глубины зияла серая косматая бездна и немо хранила тайну лежавшего богатыря… Тихо… Но вот раздался выстрел, и дружные голоса, волной переливаясь от центра к краям, разом подхватили и выросли в море звуков, огласивших лес… Прошло несколько томительных минут… Вдруг среди собачьих голосов вырвался глухой, неясный рев. Лихо и злобно залились собаки и переместились левей… Вот несколько отчаянных голосов на левом крыле последних молчунов слились с ближайшими крикунами и снова затихли, отвернув, по-видимому, зверя… Собаки, разом перерезав глубину, ударились вправо от берлоги и повели вдоль линии мха. „Ах, если б молчуны, затаившись, напустили ближе: пошел бы по стене сюда“, — подумал я. Но не тут-то было: едва зверь показался против них, как они… зашевелились, закашляли. Чуткий зверь тотчас обернулся и, описав дугу, загнул на левое крыло молчунов. Ближе, ближе. Впереди что-то треснуло. Левее дрогнули елки. Перед ними чуть слышно, умело шевельнулся коренастый солдат, и в этот самый миг, как раз против меня, выросла профилем огромная фигура бурого медведя. Он выдвинулся в просвет и, круто извернувшись в опушенной прогалине, струной потянул на меня. Я замер, как изваянный, спокойно и смело напуская… Чисто: ни сучка, ни ветки впереди…! Я прицелился. Раздался выстрел. Зверь, сунувшись головой в снег, моментально поднялся и, растопырив свои страшные когти, схватил себя передними лапами за голову и, шатаясь, заплясал, закружился на задних… Я снова выстрелил… Ахнул зверь и, грудью опустившись наперед… заложивши уши, ринулся ко мне… Глаз не спуская с него, я машинально выпустил из левой руки штуцер, а правою одновременно схватил другой, запасной, и положительно в упор влепил ему в самое ухо. „Бурько“ сунулся и опрокинулся на бок».