Джеральд Даррел - Три билета до Эдвенчер. Путь кенгуренка.

Возвращение морем на родину с животными для зверолова всегда самая тревожная часть любой его экспедиции, и мое возвращение из Гвианы не являлось в этом смысле исключением. На пароходе мне предложили на выбор несколько помещений под мой зверинец, и я опрометчиво выбрал один из трюмов, но вскоре понял, что совершил грубейшую ошибку. В тропиках трюм был раскален, как железная печка (даже при открытом люке), и ни малейший ветерок не разгонял удушливой жары. Но вот мы внезапно встретились с холодной погодой (это случилось неподалеку от Азорских островов), температура за одну ночь упала на десять градусов, и из турецкой бани трюм разом превратился в холодильник. Пришлось закрыть люк, птицам и животным пришлось привыкать к электрическому свету, и это им вовсе не понравилось. Затем последовал жестокий удар: из-за неисправности холодильника у меня моментально сгнило гроздей сорок бананов, и мой запас фруктов сократился до исчезающе малых размеров. В результате всех этих невзгод погибло некоторое количество красивых и ценных животных — обстоятельство малоутешительное, если учесть, что похороны на море не входят в число радующих зверолова вещей. Однако я был подготовлен к потерям: в нашем деле они неизбежны. Больше того, очень опытные звероловы предупреждали меня, что южноамериканские животные более нежны и их труднее доставлять к месту назначения, чем животных из всех прочих частей света. Некоторые были с этим несогласны (в том числе один очень достойный человек, который никогда не бывал в Южной Америке и, естественно, не ловил там зверей), но в общем и целом звероловы-ветераны оказались правы.

Помимо неудач возвращение домой имело и свои занятные стороны. Как я уже рассказал, у пипы вывелись детеныши, а одна из наших обезьян сбежала и укусила судового плотника. Эти эпизоды оживили путешествие. Потом мне пришлось долго и упорно единоборствовать с двумя макао, которые своими большущими клювами так разбили свою клетку, что ее передняя стенка попросту выпала. Всякий раз, как я ставил ее на место, птицы снова пробивали себе путь на волю, так что в конце концов я махнул на них рукой и предоставил им полную свободу. Они разгуливали по верхам клеток, разговаривали со мной своими хриплыми, несколько смущенными голосами или вели беседы с другими макао, не покидавшими своих клеток. Беседы эти были забавны тем, что, как правило, ограничивались одним только словом. Дело в том, что в Джорджтауне всех макао зовут Роберт, точно так же как большинство попугаев в Англии имеют кличку Пол или Полли. Поэтому, покупая в Гвиане макао, можешь быть уверенным в том, что уж свое-то собственное имя он может произнести, равно как и оглушить тебя своим криком. Два макао, о которых идет речь, перебегали с клетки на клетку, и время от времени один из них останавливался и задумчиво вопрошал: «Роберт?» Другой бешено рявкал в ответ: «Роберт!», а какой-нибудь третий, в клетке, начинал бормотать про себя: «Роберт, Роберт, Роберт». Так они и беседовали, вот уж не думал, что в одно слово — самое заурядное имя Роберт — можно вложить такое богатство интонаций!

Как ни странно, на этот раз я действительно обрадовался, увидев за бортом серые угрюмые доки Ливерпуля. Разумеется, впереди была уйма работы: выгрузка животных и распределение их по различным зоопаркам, но я знал, что самое трудное уже позади. Боб с ужасно цивилизованным видом ждал меня на причале, и мы вместе наблюдали за выгрузкой клеток. Последними выгружались две большие клетки с муравьедами, они медленно вращались в сетке, когда кран опускал их на причал. С таким чувством, будто у меня камень с души свалился, я вместе с Бобом спустился в каюту укладывать багаж.

— В нашей доброй старой Англии, — сказал Боб, сидя на моей койке и глядя, как я собираю вещи, — с первого же дня, как я приехал, идут дожди, чуешь?

— Чую, — ответил я. — Англия — индейское слово, означающее «страна бесконечных ливней».

Укладывая одежду в чемодан, я нащупал что-то твердое в кармане брюк. «Уж не деньги ли это?» — подумал я и решил проверить. Когда я вывернул карман, на пол упало три маленьких зеленых билета. Я поднял и осмотрел их, потом молча передал Бобу. На них отчетливыми черными буквами стояло:

Джорджтаун — Эдвенчер

Первый класс.

Перед вами повесть о шестимесячном путешествии, во время которого мы побывали в Новой Зеландии, Австралии и Малайе. Путешествие это состоялось по двум причинам: во-первых, мне хотелось посмотреть, как в этих странах поставлена охрана животных, во-вторых, Би-би-си предполагало снять многосерийный телевизионный фильм на ту же тему. Я отлично понимаю, что наша экспедиция больше всего напоминала туристскую поездку, уж очень быстро мы проскочили через каждую страну. Наверно, я кое в чем исказил истину и, конечно, опустил многое, о чем следовало бы упомянуть.

Как ни странно, очень трудно написать такую книгу и соблюсти при этом золотую середину между истиной и опусами вроде «Два с половиной дня в Джакарте». Истина, какой она вам представилась, может показаться обидной всем тем, кто так радушно вас принимал и, не жалея сил, помогал вам. К сожалению, людям свойственно принимать все на свой счет.

Поэтому разрешите сразу воспользоваться случаем, чтобы отвести хотя бы часть ударов, которые непременно обрушат на меня разгневанные новозеландцы, австралийцы и малайцы. Заранее знаю, что они мне напишут: человек, который провел в стране всего полтора месяца, не вправе критиковать. Я-то считаю, что достаточно провести где-нибудь пять минут, и вы вполне можете критиковать, а уж читатель пусть сам рассудит, насколько обоснованна критика. Так или иначе, одно я могу сказать совершенно искренне: путешествие было чудесным и доставило мне подлинное удовольствие от начала до конца.

Мы собирались незаметно проникнуть в Новую Зеландию, посмотреть и заснять все, что задумали, и так же незаметно удалиться. Но когда наш корабль прибыл в Окленд, оказалось, что Управление природных ресурсов, предупрежденное о нашем приезде, фигурально выражаясь, расстелило для нас огромную ковровую дорожку. Прежде всего на борт поднялся невысокий, коренастый человек (чем-то похожий на кэрролловского Твидлдама) с круглыми, невинными, младенчески-голубыми глазами и широкой улыбкой.