Юрий Цеханович - О маленьких рыбаках и больших рыбах

— Ну, а Петр Максимович как же? Так и не возвращался?

— Ну, да! Придет он сюда, дожидайся! Гости-то человечка своего в господском дому оставили. Тоже ждет Максимыча-то. Да не дождется. Не таковский он, Максимыч-то!

Веселые и довольные, что все так хорошо устроилось с Петрусем, мы возвратились к нашей лодке. Столкнули ее в воду, уселись и выехали на середину Сны.

Я бросил весла, и нас понесло по течению.

— Какой молодец Петрусь, — сказал я, — как он ловко ушел! Куда он ушел, как ты думаешь, Федя?

Федя посмотрел на меня из-под своих длинных ресниц и сказал задумчиво:

— Я тоже об этом думаю, Шурик. В город ему нельзя показываться, его там сразу сцапают. В Махново — тоже. Там пристань, народу на ней всегда много, и Петруся там знают. Вернее всего, что он в Людец ушел. В Людце его перевозчик на пароход на лодке вывезет, и он в Рынск уедет.

— А хорошо бы нам в лодке сегодня его застать, Федя! Подкормить, бы! Дедушка-то сказал, что он без еды ушел.

— Нет, не выйдет это. Раньше парохода нам в Людец не попасть. А Петрусь до завтра ждать не будет. А подкормиться-то бы и нам, Шурик, было неплохо. Как ты думаешь?

Я вдруг почувствовал, что очень хочу есть.

— Ладно, — говорю, — отъедем только подальше от Лукинского. А пока купаться давай!

Мы подъехали ближе к правому берегу, где все еще была отчетливо заметна струя суйдинской чистой воды, быстро разделись и прямо с лодки прыгнули разом в воду.

Это было очаровательное купание. Мы с Федей разыгрались в воде, как маленькие мальчики, и наперегонки плавали, и ныряли, и песок со дна доставали. Пробовали даже в воде топить друг друга. А наша лодка, слегка покачиваясь, спокойно плыла себе по течению то носом, то кормой вперед.

Когда мы, наконец, усталые и озябшие до синевы, взобрались снова в лодку и оделись, Лукинское осталось далеко позади.

А голод все сильнее и сильнее давал себя знать, и мы решили сделать остановку и пообедать. Пристали к берегу, развели костер, вскипятили чайник и сварили в котелке кашу. Сперва хотели здесь же на берегу и пообедать, но место нам попалось неуютное, да и времени терять не хотелось. Мы залили костер, захватили с собой в лодку чайник и кашу, оттолкнулись от берега, и нас снова понесло по течению. А мы удобно расположились в лодке и принялись за еду.

Оказалось, что обедать в лодке на ходу очень приятно, — во-первых, необычно, а во-вторых, даже удобно. Мы с Федей уселись прямо на слань по обе стороны средней скамейки, которая служила нам столом, наелись пшенной каши с маслом и напились чаю с пирожками.

Обед вышел у нас веселый. Каша чуть-чуть горьковатая, припахивающая слегка дымком, и сладкий чай на чистой суйдинской воде, которую предусмотрительный Федя не забыл захватить с собой сразу после купания, показались нам очень вкусными. А самое главное — на душе у нас было легко и беззаботно. Ведь мы сделали все, что могли, чтобы выручить Петруся, а если оказалось, что он сумел обойтись и без нашей помощи, — тем лучше! И за обедом мы болтали и смеялись.

А лодку нашу несло и несло себе по течению. И казалось, что золотые песчаные отмели и косы, зеленый кудрявый ивняк за ними и сумрачная стена старого тихого бора, тянувшегося по левому берегу, — все это медленно плывет мимо нас, а мы и над нами солнце в небе стоим неподвижно.

Мы устроились в лодке поудобнее — Федя уселся на корме с веслом в руках, которым он только изредка лениво шевелил в воде, а я полулежал на наших мягких тючках, облокотившись на скамейку, в блаженном состоянии полусна, полубодрствования и рассеянно глядел на то, что было у меня перед глазами.

Вот на песчаной косе выстроились в ряд мальчишки в разноцветных рубашонках. Должно быть, пришли купаться, увидали нас и заинтересовались. Кричат нам что-то и машут руками. Вот стадо коров забрело в реку. Понурив рогатые головы, коровы стоят по брюхо в воде и все до одной, как по заказу, обмахиваются хвостами. С шипением и плеском совсем близко от нас проходит встречный пароход с караваном тяжелонагруженных судов. «Доброжелатель», читаю я полукруглую надпись на кожухе колеса и лениво думаю: «Что за глупое название, разве может пароход желать чего-нибудь?»

А на пароходе своя жизнь. Матрос на корме обтесывает топором какое-то бревно. Бородатый капитан в жилетке и в рубахе навыпуск стоит на мостике. Прикрываясь рукой от солнца, он смотрит не вперед, а назад, на свой караван, тяжело ползущий за пароходом. В другой руке у него наготове сияющий медный рупор. Женщина, со сбившимся с головы платком, стирает на обносе в корыте белье, а подле нее стоит крохотная беловолосая девчушка. Она с серьезным вниманием смотрит на нашу лодку.

Все это, как сонное видение, проплыло перед моими глазами и внезапно исчезло — я заснул по-настоящему и проспал до самого Махнова.

Меня разбудил хриплый, как будто задыхающийся гудок Махновского завода. Наша лодка плыла как раз против старинного приземистого, угрюмого с виду здания с невысокой, но толстой, как башня, четырехгранной трубой. Неподалеку виднелась пристань, полная народу. Народу было много и на берегу. Очевидно, пароход сверху еще не приходил, и его ждали.

Федя все так же сидел на корме и, слегка подгребая веслом, направлял лодку.

— Поспал? — спросил он меня, улыбаясь.

— Немножко вздремнул. А ведь уже пять часов, Махновский завод всегда в пять часов свистит. А «Северянина» все еще нет.

— Опаздывает, должно быть!

— А знаешь что, Федя? Мы, может быть, скорее его в Людец придем… Петруся там увидим… Давай, поднажмем!

— Давай попробуем!

Я взялся за весла и принялся грести, что было сил. Федя стал помогать мне и так крепко нажимал на правильное весло, что даже покраснел весь от натуги. Наша лодка, как подстегнутая, быстро-быстро понеслась по течению.

От Махнова до Людца по реке считалось с небольшим десять верст.

Мы проехали уже больше половины этого пути, когда «Северянин», наконец, обогнал нас. Весь белый, издали такой щеголеватый и блестящий, как новая игрушка, он пробежал мимо нас, высоко взметнул и закачал на волнах нашу лодку и далеко впереди скрылся за мысом.

С досадой я бросил весла и сказал:

— Ну, теперь его не догонишь! А все шаланда проклятая, не провозись мы из-за нее, теперь бы уже в Людце были.

Федя сменил меня на веслах, а я на корму пересел. Скоро мы обогнули мыс.

Длинное прямое речное плёсо открылось вдруг перед нами. Далеко впереди отчетливо был виден Людец: белая церковь, большой сад подле нее и ряды вытянувшихся по берегу домиков. Маленький игрушечный «Северянин» виднелся посредине реки, как раз против Людца. Вот над ним взвился белый клубочек пара, и вскоре долетел до нас знакомый, слегка завывающий свисток. «Северянин» вызывал лодку.