Юрий Цеханович - О маленьких рыбаках и больших рыбах. Наш аквариум

Тараканщик ничего больше не сказал, но с тем же настороженным и серьезным лицом пошел за кусты к лодке. И я за ним пошел.

Лодка оказалась долбленным из осины челноком с обшивкой в одну доску. Тараканщик остановился около нее в нерешительности. А я легко столкнул ее в воду, вскочил в лодку и чуть не упал — так сильно она качнулась и, как живая, заходила у меня под ногами. Впрочем, я скоро приноровился — расставил, как нужно, ноги и уж сам стал раскачивать лодку со стороны на сторону, пробуя ее устойчивость.

— Ничего, — говорю, — челночек. Плавать на нем можно.

В это время к нам подошла Маруся и говорит:

— Борис, ведь я тоже поеду с вами?

— Маруська, это невозможно, — поспешно сказал Тараканщик. — Ты видишь, как мала лодка? Видишь. Значит...

Маруся отчаянно заспорила. Но Тараканщик на этот раз не сдавался. Кончилось тем, что мы с Тараканщиком уехали, а Маруся, обиженная и негодующая, осталась с Чарли на берегу.

Сначала я этому рад был. Так тебе, думаю, и надо. Не задавайся очень, и без тебя обойдемся. А потом взглянул на Марусино лицо, и вдруг мне ее жалко стало и даже ехать без нее показалось скучно и неинтересно. И я подумал: ну, почему Тараканщик ее не взял? Боится воды, я это еще в Людце за ним заметил. Потому и не взял..

Легкий прохладный ветерок охватил нас, когда мы отъехали подальше от берега. Местами он разводил на гладкой поверхности озера мелкую рябь. Я греб, а Тараканщик разложил у себя на коленях длинный мешок трала и что-то делал с металлическим стаканчиком на узком конце его.

Лодка мне нравилась все больше и больше: она была очень легка на ходу, послушна и поворотлива. Настоящая рыбацкая лодка! Ехать на ней было одно удовольствие. И я стал всячески испытывать свое искусство — на полном ходу вдруг останавливал лодку, делал крутые повороты, плыл кормой вперед, кружился на одном месте... И вдруг опять пожалел, что Маруся осталась на берегу — вот бы она посмотрела, как я умею... Небось ей завидно было бы!

Тараканщик поглядывал на меня исподлобья, но ничего мне не говорил. Когда на крутых поворотах лодка сильно качалась, он выпускал из рук трал и опасливо хватался за борта.

— Какая дрянная лодка! — сказал он, наконец. — Того и гляди, перевернется.

Я горячо с ним заспорил, но Тараканщик велел мне прекратить «фокусы» и спустил за борт трал.

Тянуть трал было тяжело. Он поминутно за что-то цеплялся, и веревка в руках Тараканщика дергалась, как живая. Наконец, трал зацепился так прочно, что лодка остановилась. Тараканщик стал вынимать трал и потянул за веревку. Лодка пошла обратно и, когда веревка вытянулась вертикально, снова остановилась.

Тараканщик с трудом вытащил трал и при этом так сильно качнул лодку, что она черпнула бортом немного воды. Повернувшись ко мне с встревоженным лицом, он сказал ворчливо:

— Отвратительная лодка! Нельзя пошевелиться!..

Я уж не стал с ним спорить.

Мокрый и грязный трал был весь полон разными водяными травами. Они опутали его и снаружи. Тараканщик стал осторожно распутывать и разбирать их, а я бросил весла и перебрался на корму, к нему поближе, и стал смотреть, что он делает. Большая часть растений была мне знакома, — вот это рдест, это частуха... А вот это я не знаю — какие-то зеленые кустики, выдернутые со дна вместе с корнями, с мясистыми узкими листьями, усеянными колючими шипами, похожи на комнатное растение — алоэ. Тараканщик так и сказал, что это водяное алоэ — телорез, и посоветовал мне взять несколько кустиков, которые поменьше, домой — они будут хорошо расти в наших аквариумах-банках, если на дно их положить илу.

Среди водяных растений, принесенных тралом с озерного дна, нашлось множество разных мелких животных: личинки поденок, мотыль, мелкие круглые, как горох, ракушки — Тараканщик так и называл их горошницами. Но больше всего было незнакомых мне беленьких, сильно сжатых с боков, червяков со многими ножками и длинными усами. Лежа на боку у меня на ладони, они бойко передвигались короткими, быстрыми скачками.

— Это бокоплавы, — сказал Тараканщик. — Бокоплавы, мелкие рачки. В озерах, богатых растительностью, их очень много. Это прекрасный корм для рыбы. Да и шаровки, и мотыль, и личинки поденок — всем этим кормится рыба.

Пока я рассматривал бокоплавов и сажал их в свою банку с водой, Тараканщик продолжал с сосредоточенным видом рыться в куче растений, вынутых из трала. Вдруг слышу, он говорит сам себе под нос особенным тоном:

— Что такое? Интересно!

О чем это он, думаю. Гляжу, у него на ладони лежит кругловатый темно-зеленый комок, как будто тины. Что в ней, думаю, интересного?

— Да это, — говорю, — просто тина!

— Просто тина? — сказал Тараканщик. — Посмотрим.

Зачерпнул в банку озерной воды и опустил в нее комок. И он ожил: расправился и превратился в большой почти правильный шар, сплетенный из бесчисленных тончайших нитей, просвечивающих чудесным изумрудно-зеленым цветом. В солнечных лучах он так и переливался.

Я загляделся на него. А Тараканщик просиял весь и спрашивает с торжеством:

— Какова «тина»? Красиво? Знаешь, что это такое? Не знаешь? Не знаешь. Это кладофора! Один из редких видов ее. Редких! Понимаешь?

И Тараканщик рассказал мне, что кладофора — это зеленая водоросль и что ее существует много видов, но что вид, имеющий форму зеленого шара, встречается очень редко и не везде и не всегда.

— Я, — говорит, — может быть, научное открытие сделал!

Тараканщик был так рад своей находке, что, глядя на него, и я радовался ей, хотя, признаться, и не очень понимал, в чем тут дело. Он повеселел, стал шутить, смеяться. И даже, мне показалось, в лодке стал чувствовать себя свободнее и не ворчал на нее, когда она переваливалась с боку на бок от его неловких движений.

Мы еще раз спустили трал, но ничего нового он больше нам не принес.

С берега долетел до нас звонкий голос Маруси.

— Борис! Да Борис же! — звала она отчаянно.

— Беспокойная девчонка! — сказал Тараканщик. — Беспокойная? Но славная. Славная? Тебе она нравится?

Вопрос был поставлен неожиданно.

Я ничего сперва не ответил, но почему-то покраснел и подумал: а в самом деле, нравится она мне или не нравится? Что-то в ней есть такое, что всегда хочется с ней спорить. И сама она любит спорить и спорит очень обидно. А еще хвастается своими знаниями и задается. А все-таки есть в ней что-то такое... славное... И скучно без нее, хочется, чтобы она тут была.

Так мне подумалось, но сказал я Тараканщику только одно слово. И то не сказал, а буркнул:

— Ничего!..

Тараканщик на это засмеялся, а потом говорит:

— Мне хотелось еще вот к тем кустам съездить... Но что с ней делать? Поедем к ней. Поедем? Поедем.

Маруся встретила нас целым градом упреков. Мы еще из лодки не вышли, а она уже набросилась на нас.