Джеральд Даррел - Зоопарк в моем багаже

Двести юных глоток с жаром прокричали "ура". После этого возглавляющие строй мальчуганы достали из своих сумок бамбуковые флейты и два маленьких барабана. Директор взмахнул рукой, и под звуки бодрого уэльского марша все зашагали вниз к дороге. Директор шел следом, вытирая лицо, и мрачные взгляды, которые он метал в спину юного Уано, не сулили тому ничего хорошего, когда все снова войдут в классную комнату...

Вечером Фон пришел к нам, чтобы распить бутылочку. Я показал ему, чем пополнилась наша коллекция, потом мы сели в кресла на веранде, и я рассказал про зоологический вопрос Уано. Фон долго от души смеялся, особенно его позабавило замешательство директора.

– Почему ты ему не сказал, – промолвил он, вытирая глаза, – почему не сказал, что снимал моих жен, чтобы показать всем европейцам в своей стране, как красивы бафутские женщины?

– Этот парень еще ребенок, – важно заметил я. – Мне кажется, он слишком мал, чтобы разбираться в таких делах.

– Это верно, это верно, – ответил Фон сквозь смех, – он мал. Ему хорошо, у него нет женщин, которые морочили бы ему голову.

– Мне передали, мой друг, – начал я, предпочитая не развивать тему о плюсах и минусах супружеской жизни, – мне передали, что ты завтра собираешься в Н'доп. Это верно?

– Да, верно, – подтвердил Фон. – Поеду на два дня на заседание суда. Через два дня вернусь.

– Ну, тогда, – я поднял свой стакан, – желаю тебе хорошего путешествия, мой друг.

На следующее утро одетый в великолепную желтую с черным мантию и удивительную, расшитую узорами шляпу с длинными, болтающимися наушниками Фон занял место на переднем сиденье своего нового лендровера. На заднем сиденье было собрано то, без чего он не мог обойтись в пути: три бутылки шотландского виски, любимая жена и три советника. Фон энергично махал нам рукой, пока машина не пропала за поворотом. Вечером, закончив последние дела, я вышел на веранду подышать свежим воздухом. На просторном дворе внизу я увидел гурьбу детей Фона и с любопытством стал наблюдать за ними. Они выстроились в широкий круг, потом после долгого, горячего спора начали петь, ритмично хлопая в ладоши. Семилетний мальчуган в середине круга аккомпанировал на барабане. Юные голоса исполняли одну из самых красивых и чарующих песен Бафута. Я чувствовал, что они собрались неспроста, а с определенной целью. Но что они праздновали? Разве что отъезд отца? Я долго смотрел на них, пока вдруг не заметил, что рядом со мной стоит наш бой Джон.

– Обед готов, сэр, – сказал он.

– Спасибо, Джон. Скажи мне, почему поют эти дети?

Джон робко улыбнулся.

– Потому что Фон уехал в Н'доп, сэр.

– Да, но зачем?

– Когда Фона нет дома, сэр, каждый вечер дети должны петь у него во дворе. Чтобы в усадьбе Фона было тепло.

Какая чудесная мысль... Я опять посмотрел на выстроившихся посреди огромного темного двора детей, которые бодро пели, чтобы в усадьбе их отца было тепло.

– А почему они не танцуют? – спросил я.

– У них нет света, сэр.

– Отнеси туда лампу из спальни. Скажи, что я прислал ее, чтобы помочь им поддерживать тепло в усадьбе Фона.

– Хорошо, сэр, – сказал Джон.

Он быстро сходил за лампой. И вот на земле уже лежит золотистый круг, в котором стоят дети. На минуту, пока Джон передавал мои слова, пение смолкло. Потом я услышал радостный визг и звонкие голоса:

– Спасибо, маса, спасибо!

Мы сели обедать, а дети пели, словно жаворонки, приплясывали и кружились возле мягко шипящей лампы, и их длинные неясные тени вытягивались на полдвора.

Письма с нарочным

Мой дорогой друг!

Не мог бы ты прийти сегодня вечером в восемь часов, чтобы распить бутылочку?

Твой друг,

Мой дорогой друг!

Жди меня в 7.30 вечера. Спасибо.

Твой добрый друг,

Есть много разных способов снимать фильмы о животных. Вероятно, один из лучших – снарядить группу операторов, скажем года на два, в какую-нибудь тропическую область, чтобы они там снимали животных в их естественной среде. К сожалению, это дорогостоящий способ, и, если вы не располагаете временем и ресурсами Голливуда, он исключается.

Для таких людей, как я, связанных и временем и средствами, единственный доступный путь – снимать в искусственных условиях. Съемка животных в тропическом лесу влечет за собой трудности, которые могут обескуражить даже самого рьяного оператора. Ведь диких животных почти невозможно увидеть, а если вы их и увидите, то чаще всего мельком, когда они ныряют в заросли. Только чудом можно в нужную минуту оказаться в нужном месте – и камера готова к съемке, и выдержка рассчитана правильно, и фон подходящий, и животное перед вами занято чем-то интересным, что будет смотреться на экране. Чтобы не зависеть от чуда, лучше поймать нужное животное и приучить его к неволе. Когда у него поумерится страх перед человеком, можно начинать работу. В большом, огороженном сеткой павильоне вы создаете пейзаж, максимально приближенный к натуре, но вместе с тем подходящий для съемок. Другими словами, поменьше нор, куда мог бы спрятаться робкий зверек, не слишком густые заросли, чтобы тень не мешала, и так далее. После этого вы помещаете животное в павильон и даете ему привыкнуть. На это уходит от одного часа до двух-трех дней.

Разумеется, надо хорошо знать нрав животного, предвидеть, как оно поведет себя в тех или иных условиях. Скажем, если голодная мешетчатая крыса найдет на земле в павильоне вдоволь лесных плодов, она поспешит набить ими поместительные защечные мешки, и вид у нее будет такой, словно она поражена свинкой в тяжелой форме.

Если вы не хотите все свести к ряду скучных кадров, показывающих, как животное бесцельно бродит взад и вперед среди кустов, нужно создать такую обстановку, чтобы камера могла запечатлеть какую-нибудь интересную сценку или повадку. Но и когда обстановка будет создана, вам необходимы еще две вещи: терпение и удача. Зверь, даже ручной, – не актер, ему не втолкуешь, что надо делать. Бывает, животное неделями изо дня в день выполняет какое-то действие, а перед камерой вдруг теряется и отказывается играть. Если вы потратили несколько часов под лучами палящего солнца, готовя сцену, такая выходка может сделать из вас убийцу.

Чтобы вы лучше поняли, как трудно снимать животных, я вам могу рассказать о наших злоключениях с водяным оленьком. Это прелестные маленькие антилопы, не больше фокстерьера. Их темно-каштановая шерсть красиво расцвечена белыми полосами и пятнами. Изящный водяной оленек чрезвычайно фотогеничен, и в его повадках есть много интересного. Например, на воле он ведет наполовину водный образ жизни. Почти все время эта маленькая антилопа бродит и плавает в лесных ручьях и речушках, она даже может довольно долго плыть под водой. И еще одна своеобразная черта. Оленек очень любит улиток и жуков. (Среди антилоп такие плотоядные повадки – большая редкость.) И наконец, он чрезвычайно спокоен, и его легко приручить. Был случай, когда оленек, доставленный нам через час после поимки, сразу принял пищу из моих рук и позволил мне чесать ему уши. Можно было подумать, что он родился в неволе.