Николай Глебов - Колокольчик в тайге

В старом лесу не умолкая поют птицы. Иногда они пролетают совсем близко, и зайчонок в страхе плотнее прижимается к земле. Но птицы не обращают на Малыша никакого внимания. Они заняты делами: ловят бабочек и мошек, хватают с веток толстых гусениц и летят с ними к гнездам, где сидят вечно голодные птенцы.

Прямо перед зайчонком опустилась на ветку небольшая птица в желто-зеленом наряде с черным галстучком. Удивленно цвиркнула и замерла. Может быть, она испугалась Малыша не меньше, чем он ее. Большая синица, а это была она, первой пришла в себя. Испустив короткую бойкую трель, синица независимо поглядела вокруг и перепорхнула на соседнюю ветку. В следующую минуту она уже забыла о зайчонке, потому что ее внимание привлекла зеленая гусеница, грызущая сочный лист. Синица мигом оказалась возле гусеницы, ловко ухватила ее клювом и скрылась с добычей в направлении своего гнезда.

Едва улетела синица, как неподалеку громко затрещали сухие ветки. Не разбирая дороги, по лесу шел огромный бурый зверь на высоких ногах. Вот он остановился вблизи Малыша, скусил ветку, покрытую нежными листьями, пожевал и, шумно вздохнув, отправился дальше. Одна из его больших ног опустилась рядом с зайчонком и тут же поднялась, оставив глубокую вмятину в мягкой влажной земле. Если бы старый лось случайно наступил на Малыша, бедный зайчонок не успел бы и пискнуть… К счастью, все обошлось благополучно. Ломая молодую поросль, бурая громадина скрылась за деревьями. Треск веток постепенно затих в глубине леса.

Малыш не убежал из-под куста. Он не знает, что двигаться ему сейчас нельзя, потому что тогда на земле останется невидимый, но пахучий след, по которому его быстро найдет рыжая пронырливая лиса или другой хищный зверь. Но через многие поколения предков передалось ему важное правило защиты: не надо двигаться. Только так ты убережешь себя от многих врагов, только так ты выживешь.

И зайчонок не двигается, греется в лучах ласкового солнца и посматривает по сторонам. Лишь чуть подрагивают прижатые к спине большие уши.

Так, не двигаясь, ничем не выдавая себя, Малыш просидел под кустом смородины до вечера.

Но голод все сильнее давал себя чувствовать, и зайчонок начал потихоньку переступать с лапки на лапку, шевелить ушами, оглядываться по сторонам, словно ожидая кого-то.

И когда поблизости послышался легкий, как вздох, шорох, Малыш повернулся на этот звук, приподнялся, поводя вздрагивающими ушами.

Зайчиха появилась внезапно, словно из-под земли. Тотчас в разных местах на лужайке зашевелилась трава и мягкими прыжками к зайчихе подкатились несколько серых комочков. Зайчата не знали, их эта мать или чужая, да это было и неважно. Каждый хотел есть и спешил, отталкивая других, ткнуться мордочкой в теплое мягкое брюшко зайчихи.

Малыш сосал торопливо, жадно. Но вспугнутая каким-то шумом, зайчиха исчезла так же внезапно, как и появилась. Серые комочки раскатились в стороны и затаились. Малыш опять остался один. Теперь он был сыт и ему захотелось спать.

Ночь прошла для него спокойно, если не считать резких криков каких-то птиц и зверей, порой нарушавших сонную тишину старого леса.

А утром снова показалось солнце. Оно обогрело и приласкало продрогшего зайчонка. Весь этот и следующий день Малыш тоже просидел под своим кустом. Есть он не хотел: молока, полученного ночью, хватит надолго, ведь заячье молоко очень питательно.

На четвертый день, когда Малыш снова почувствовал голод, его отыскала другая зайчиха и вволю накормила теплым молоком. Ее тоже не интересовало, чей попался зайчонок — свой или чужой, раз встретился, значит, надо накормить. Такое уж правило у всех зайчих. Оно помогает выжить и вырасти их детенышам.

Прошло несколько дней. Малыш немного подрос и окреп. Он больше не пугался каждого шороха, каждого крика лесной птицы или зверя. Зайчонок уже знал, что веселой любопытной синицы можно не опасаться. Она все время ловит разных мошек, гусениц и червячков и с добычей летит к дуплу, откуда слышится многоголосый писк голодных птенцов. Покормив их, желто-зеленая птичка садится на ветку около дупла и поет задорную песенку, а потом снова охотится за насекомыми. Увидев где-нибудь под кустиком Малыша, синица приветствует его коротким и радостным:

— Пинь-пинь, чиррр…

Иногда вместе с нею прилетала другая синица, и они прыгали по веткам около зайчонка, разглядывая его со всех сторон и тихо переговариваясь между собой.

Знал Малыш и о том, что ничего худого не сделает ему часто пробегавший по лужайке еж. Серый зверек иногда подбегал к Малышу, обнюхивал его острой мордочкой, а потом, сопя и похрюкивая, исчезал в густой траве.

Один раз мимо Малыша прополз, извиваясь, крупный, с блестящей чешуей, уж. Он был так поглощен преследованием лягушонка, что даже не взглянул на Малыша. А в полдень, когда всю лужайку заливали горячие солнечные лучи, появлялись большие стрекозы со стеклянными крылышками и сердитые мохнатые шмели. Они кружили над цветами, куда-то улетали и возвращались снова.

Все было бы хорошо, но время от времени зайчонок чувствовал голод и начинал нетерпеливо вертеться, ожидая зайчиху. Едва она показывалась, как он со всех ног бросался к ней.

А потом зайчихи перестали появляться: время кормления детенышей кончилось. Малыш не ел уже три дня и, не выдержав голода, схватил травинку, щекотавшую ему нос, оторвал ее, начал жевать и… проглотил. Травинка оказалась кисло-сладкой и понравилась зайчонку. Он съел еще одну, еще; и постепенно выел вокруг себя маленькую плешину. Трава и листья попадались разные: сладковатые, горькие, кислые.

Тихонько прыгая, Малыш обследовал лужайку, на которой провел первые дни своей жизни, а затем отважился забраться и подальше.

Зайцы не умеют ходить, они прыгают. Прыжок получается у них потому, что передние лапы намного короче задних. При быстром беге зверек заносит длинные задние ноги вперед передних, отталкивается ими, и получается большой скачок.

Первые прыжки Малыша были неуверенными. Но силы прибывали, умение приходило, и скоро он уже мог преодолевать значительные расстояния.

Мир, открывшийся перед Малышом, оказался огромным. У зайчонка все вызывало интерес. Оставив родную лужайку, он попал в густой осинник. В нем было темно и сыро, пахло прелой листвой и грибами — раздвигая землю упругими шляпками, они поднимались — коричневые, красные, белые. Малыш сделал несколько прыжков и остановился. Он увидел крупную рыжеватую, в пестринках, птицу, за которой бежало около десятка желто-серых пушистых птенцов. Глухарка негромко квохтала, подзывая отстающих.

Зайчонок погнался за одним из птенцов. Настичь его ничего не стоило. Забежав вперед, он остановился перед маленьким созданием, намереваясь получше разглядеть его. Но птенец припал к земле и… исчез. Озадаченный Малыш протянул лапку к тому месту, где только что был птенец. В это время послышалось громкое квохтанье и на Малыша налетела разгневанная с распущенными перьями мать — глухарка. Удар ее жесткого крыла пришелся, к счастью, по концу лапы, но все же причинил боль.