Серая Сова - Рассказы опустевшей хижины

Я все еще охотник, но не тот, что раньше, — фотокамера теперь мое оружие. Это гораздо интереснее, хотя подчас и труднее. Я больше не убиваю, если только этого не требует абсолютная необходимость. Некоторым нравится иметь ягдташ, полный дичи, другим — украшать стены своего охотничьего домика шкурами зверей, это дело вкуса, но я люблю их живыми.

Я не берусь быть судьей и воспитателем общества и не претендую сказать миру новое слово. Я только хочу помочь, в меру своих сил, тем безмолвным существам, среди которых протекала моя жизнь. И если этим трудом я принесу немного пользы своему собрату — человеку, я буду чувствовать себя вдвойне удовлетворенным.

Я не рассчитываю сделать много за тот короткий срок, который мне остается жить, но я лелею надежду помочь, хотя бы в очень скромных пределах, заложить фундамент, на котором в будущем более умелые руки и умные головы воздвигнут здание. Таким образом, я смогу быть сколько-нибудь полезным в работе по защите и спасению от окончательного уничтожения некоторых из интереснейших и полезных обитателей наших бескрайних просторов. Они ждут лишь доброты и понимания человека, чтобы проявить все, что в них заложено природой, и иметь возможность развиваться. Я говорю о рядовых представителях огромной немой армии живых существ, которые не могут нам ничего сказать.

Одним из интереснейших результатов поставленной мной задачи было то, что мне довелось войти в контакт с людьми самых различных профессий. Мне посчастливилось найти много друзей, и я надеюсь, что найду еще больше. Это дорого мне не только потому, что я расширяю свой кругозор и становлюсь более образованным, но, помимо всего, это доставляет мне радость.

Много времени отдаю переписке со школьниками. Я получаю от них огромное количество писем. Одни написаны детскими каракулями, другие наспех — с кляксами, третьи очень аккуратно, со старательно выведенными буквами; каждое из них вдумчивое, и все они носят следы большого труда, вложенного в них удивительно доверчивыми и полными надежд авторами, — любовный труд, если только такой существует. Этой перепиской я очень горжусь. Я стараюсь ответить всем, и шлю письма то на имя всего коллектива, то на имя педагога, а иногда, если характер письма того требует, отвечаю своему корреспонденту лично.

Это моя самая ответственная переписка, потому что я чувствую, таким путем мне дана возможность участвовать в созидательной работе. Но семена, посеянные в молодые, жаждущие знаний умы, прорастут и распустятся цветами добра, когда, быть может, имя садовника будет давно забыто.

Над озером Лжауан взошла луна. Ее лучи светят в окно и падают на крышу Бобрового Дома, выстроенного внутри хижины.

Я сижу один, и все ночные голоса раздаются около меня. Я слышу нежный шепот, торопливый шорох, едва уловимый шелест.

Луна отбрасывает зыбкие тени между рядами деревьев. Серебристые лучи скользят по мерцающей поверхности пруда, и все вокруг кажется призрачным, таинственным.

На берегу, собравшись в кучку, сидят маленькие бобры. Они поводят носиками, оглядываются и шепчутся, словно дети, которым почудился домовой.

Я кончил писать.

И пока я писал, мне все время казалось, что действующие лица моих рассказов пришли из Прошлого, ожили и снова сыграли свою роль.

Пока я рассказывал, о чем они думали, что говорили, что делали, кто знает, быть может, они все собрались возле хижины, в этой тихой зачарованной роще.

И мне чудится, что Тишина уже не царит в роще, в нее ворвались голоса героев моих рассказов, что в хижине бьет ключом жизнь, что дверь гостеприимно открыта, через окна льется яркий свет и огонь потрескивает в очаге.

Я знаю, что хижина не опустеет больше и роща не будет покинутой и забытой, пока на свете существует хоть один читатель моей книги — ДРУГ природы; волшебной силой сочувствия и понимания он воскресит в своем воображении долину, полную воспоминаний, и ее обитателей, которые так терпеливо ждут друга.

Пер. с англ. А. Макаровой. М., «Молодая гвардия», 1974. 160 с, с ил. (Бригантина)