Станислав Олефир - Иду по тайге

Сейчас же она услышала движение воздуха и почти неуловимый шорох. Небольшая сова плыла над дорогой, высматривая зазевавшихся полевок, и в недоумении зависла над ночной путешественницей. Это добыча сове не по когтям, но она была очень голодна и в какой-то смутной надежде проследовала за выдрой до поворота. Дорога круто забирала влево. Выдре же нужно было совсем в другую сторону. Она приблизилась к снежной стенке, резко выбросила тело вверх и… плюхнулась на дорогу. Подтаявший днем снег взялся ледяной коркой и скользил под когтями. Выдра поднялась, фыркнула, пробежала десяток метров и снова попыталась выбраться из ловушки. Но и здесь был лед.

Близился рассвет. Окружающие долину сопки приобрели фиолетовый оттенок. Сова куда-то убралась. Выдра спешила, уже не пытаясь выбраться из снежного коридора. Сколько бы тянулся этот отчаянный бег — неизвестно. Но там, где дорога пересекала очередное болото, дорожники устроили разворотную площадку, и выдра наконец-то сумела выйти на нетронутый снег. Она немного отдохнула и направилась к реке. Несколько раз ей встречались глухариные наброды, один раз она наскочила на след лося, но только обнюхала их и заторопилась дальше.

А утро разгоралось. Где-то цокала белка, пробовал клюв красноголовый дятел, чем-то возмущался старый куропач. Выдра пересекла заросшую ольховником лощину и выбралась на наледь. До промоины ей оставалось меньше километра, когда со старой лиственницы снялась огромная коричневая птица с крючковатым носом…

В начале лета мы шли на рыбалку и у реки обнаружили следы пиршества хищной птицы. Небольшое вздутие ноздреватого льда было усеяно коричневой и светлой шерстью. Здесь же темнели втаявшие в него часть плоского хвоста, две лапки и небольшой лоскуток шкуры — все, что осталось от выдры.

До промоины оставалось метров двадцать, не больше.

Из птиц колымской тайги раньше всех к гнездованию приступают кукши, кедровки и вороны. Они устраивают на деревьях небольшие настилы из лиственничных веток — основание гнезда. На постройку стенок идут мелкие веточки, древесная труха, волокна луба, сухая трава, коконы пауков и насекомых, шерсть животных, береста и кусочки осиных гнезд. Лоточек гнезда выстилается перьями совы, рябчика, глухаря, куропатки.

Гуляют метели, трещат морозы, а здесь зарождается новая жизнь.

Однажды в конце апреля лесорубы заметили гнездо с притаившейся в нем кедровкой. Они окружили гнездо, гладили птице перья, пытались угостить ее колбасой и орешками — кедровка не шелохнулась. Только по широко открытому клюву можно было судить, как птица волнуется. Один из лесорубов снял с руки часы и подсунул их под кедровку. Часы звонко тикали, кедровка опасливо вертела головой, но взлетать не собиралась.

Пришел бригадир, отругал шутников и приказал оставить птицу в покое. Хозяин часов принялся выуживать часы из лотка сучковатой веточкой, но не тут-то было. Стоило часам показаться на краю гнезда, как птица тут же заталкивала их клювом под себя. Пришлось снять кедровку с гнезда. Посаженная на место, она возмущенно скрипнула и снова устроилась на кладке.

Лесорубы оставили возле гнезда горсть кедровых орешков и больше не тревожили птицу. А летом у вырубки летало уже шесть кедровок. Все пестрые, все крикливые. Где птенцы, где родители?..

В конце зимы я подружился с двумя кукшами. Эти красивые и доверчивые птицы жили в нескольких километрах от моей избушки, и я встречал их, когда ходил к Соловьевским озерам. Если рыбалка была успешной, делился с кукшами уловом, а за это они дарили мне свои незатейливые песенки.

Иду себе тайгой, а птицы летят рядом. Если немного обгонят, усядутся на деревья и поджидают. Да не просто поджидают, еще и тивикают. И так хорошо оттого, что кто-то доверяет тебе — даже передать трудно.

Сначала птиц было две. Но как-то утром навстречу мне вылетела только одна кукша, и я решил, что вторая попала в когти ястребиной сове. Я давно на нее зуб имел. Сидит, то ли греется на солнышке, то ли просто дремлет, не понять. А потом глядишь, от зайчонка одна шерсть осталась. Если бы не следы ее когтей и крыльев, ни за что бы на нее не подумал. Маленькая, невзрачная, куда ей? И вот, пожалуйста, теперь нет кукши. Пожалел я бедняжку и даже подумал шугануть хищницу из ружья.

Потом вижу, сидит оставшаяся, как я считал, в одиночестве кукша и держит в клюве мошек. По всему видно, собралась кого-то кормить. Любопытно.

Устроился я на поваленную лиственницу и принялся наблюдать. Некоторое время кукша качалась на тонкой ветке и с интересом рассматривала лиственничные шишечки, висевшие у ее носа. Наверное, она заметила что-то вкусное, но полный клюв мешал достать лакомство, вот она сидела и переживала. Неожиданно птица сорвалась с ветки и, прижимаясь к земле, полетела к низкорослым лиственничкам, что, сбившись в кучку, темнели в стороне от других деревьев. До лиственничек было далековато, и я не рассмотрел, что кукша делала среди них. Вскоре ее рыжие перышки промелькнули над самой тропой, и как ни в чем не бывало она плюхнулась недалеко от меня на ветку. Теперь клюв кукши был пуст. Я решил, что птица наконец-то сможет приняться за лиственничные шишечки, но она явилась только за тем, чтобы посмотреть на меня. Склонив голову, кукша произнесла удовлетворенное «тиву-вить!» и, подпрыгивая в воздухе, улетела.

Я направляюсь к лиственничкам и уже на подходе к ним вижу гнездо, устроенное в развилке низкорослого дерева. Кажется, в гнезде кто-то сидит. Точно. Из лоточка выглядывает знакомый рыжий хвост. Интересно, что она там делает? Может, запуталась в подстилке? Случается, вместе с другим строительным материалом птицы приносят в гнездо различные волокна, волоски, потом запутываются в них и погибают.

Заслышав мое приближение, птица не взлетела, а только втянула голову и замерла. Гнездо в каком-то метре от земли. Наклоняюсь, беру в руки кукшу и осторожно приподнимаю. В глубоком, вымощенном разноцветными перышками лоточке два бледно-зеленых, усыпанных буроватыми пятнами яичка. На вершинках пятна разбросаны пореже, в остальных местах — густо. Яйца довольно крупные, прямо как голубиные. Мне очень хочется рассмотреть их получше, но сегодня холодно, и я опускаю птицу в лоточек. Она умостилась, несколько раз качнула головой и притихла.

Сейчас апрель. Всего неделю назад утренние морозы достигали тридцати градусов, а эти кукши взялись высиживать птенцов! Сколько брожу по Колыме, ни о чем подобном не слышал. Хотя почему? Ведь налим мечет икру в середине января, а медведица в пятидесятиградусные морозы рожает медвежат. Отчего бы и птицам не приспособиться? Стены гнезда толстые, лоточек глубокий, еды хватает. Ведь кроме мошек да комаров кукши едят бруснику, голубику, смородину и даже грибы. При случае они могут подобрать снулую рыбку или заклевать неосторожную полевку.