Валентин Иванов - Желтый металл. Девять этюдов

— Пошли, прогуляемся, — предложила она Грозовым, бросив критический взгляд на шелковое, но простенькое, по ее мнению, платье Дуси.

— А ты, Нелька, гляди за дедом. И чтобы из дома ни на шаг! — пригрозила Антонина молчаливой девочке. — А то знаешь у меня!..

Смеркалось по-южному быстро. Трое, смешавшись с толпой гуляющих, прошлись по набережной и устроились поужинать в ресторане над морем.

Дусю Грозову интересовало, какие материи и где продают в С-и, что можно купить, какие цены. Относительно лаковых туфель Антонина обещала:

— Я тебе, Дусенька, устрою прямо с фабрики. Здесь и в магазинах туфли безо всякой очереди, но на фабрике выбор бывает больше.

— На фабрике? — прищурился Грозов, мужчина лет под сорок, худощавый, с жесткими черными волосами, с выдающимися скулами на широком лице и слегка раскосый: примесь бурятской иль, по старинному выражению, «братской» крови, отнюдь не редкость среди забайкальских казаков.

Грозов работал на приисках заведующим лесной базой и, сам хозяйственник, знал, что фабрики никаких торговых, тем более розничных, операций производить не могут.

— Да, на фабрике, — подтвердила Антонина, с аппетитом уплетая мороженое. — Есть тут одна такая фабричушка. Я могу устроить через своего знакомого.

— Н-ну… — Грозов подмигнул Антонине: «Баба ходовая! Ну, у нас на приисках обувных фабрик-то нету, у нас другое-то…» Грозов думал о привезенном им краденом золоте.

Наутро Филат Густинов был хмур, хотя боли в желудке его уже не мучили.

— Ото всех болезней во всю жизнь водкой лечился я, — говорил старик. — А ну, сто грамм с утра для легкости ног!

Но водки для опохмелья Филат не получил. За него принялся Грозов:

— Стакан красного-то можно- и баста! А то ты, Филат, друг ситный-то, с вечеру делов-то было наделал. Иль память отшибло? Не по-омнишь? Мало-мало не угодил в милицию на отсыпку-то. Тебе сейчас поднеси, ты опять со старых дрожжей заведешься, как опара на печи!

При упоминании о милиции старика передернуло.

— То-то! — пилил его Грозов. — Попал бы ты, старый дьявол, принялись бы тебя красные околыши расспрашивать: кто, да что, да откуда, да почему, да как, да зачем? А? Не знаешь, что ли, как они сумеют прилипнуть, башка ты еловая!

— Не нуди. Иди ты!.. — отругнулся старик.

— Не-ет, милай, как бы ты-то не пошел туда. Ну, встряхивайся! Пошли, купнемся в теплом море, косточки на солнышке распарим. Надевай шляпу. Я тебе по дороге поднесу стакан красного для полосканья брюха. Пей, да разумей!

Чувствуя, что нашкодил, Филат Густинов потащился с Грозовым на пляж с ворчаньем, что он:

— Этого красного «укусуса» отродясь ненавидел, и пусть его сосут носатые грузины-травоеды, черномазая тварь вместе с евреями, и пусть оно все провалится в море с солнцем, вместе взятое и с «укусусом»!.. — От злости старик Густинов напирал на «у».

Антонина Окунева в сопровождении Дуси Грозовой полетела на фабричку, хвастая, что «все может». Там Тоня кого-то вызвала, что-то шепнула, и подруг провели в почти пустую комнату, где Дуся, по ее выражению, «намерялась вволю».

Любезнейший и очень недурной собой брюнет, непринужденно обращаясь с ногами посетительницы, предложил пар двадцать пять лаковых туфель разных фасонов: лодочек, босоножек, полубосоножек, на простых кожаных подошвах, на пробковых, на толстом картоне «под пробку», — кто же сможет все перечислить!

Брюнет заставлял Дусю ступать, ходить, советовал и уговорил посетительницу взять две пары, хотя она собиралась купить одну. Деньги он получил сам, по магазинным ценам.

Очарованная манерами брюнета, Дуся и удивлялась и восхищалась:

— Как он мне ноги жал, нахал этакий, понимаешь ли, Тонька? Такой предприимчивый!..

— Здесь молодцы мужчины, — с видом столичной жительницы, знакомящей провинциалку с нравами города, говорила Антонина. — Тут ты можешь в два счета устроить роман.

— Ой! — испугалась Дуся. — Хорошо тебе, твой далеко… А ты не знаешь, мой Петька какой, даром, что с виду тихий! Монголка проклятый! Удушит.

— Не удушит! — смеялась над подругой Антонина Окунева. — Они только на словах страшные, муженьки наши, Дуська. Сами они псы. Ты думаешь, я своего боюсь? Как же! Вот он где, миленький, — Антонина показала Дусе пухлый кулачок. — Разве когда пьяный… А у трезвого соображение есть.

«Привезли ли Грозовы золото? Если привезли, то сколько?» — Антонина хотела знать. Для этого следовало подготовить Дусю, — прямой вопрос мог спугнуть жену Грозова и испортить дело. Антонина Окунева продолжала психическую атаку:

— Ты же не дура, не осевок в поле, Дуська. Сама лучше меня понимаешь: не такие наши дела, чтоб муженьки нас лупили-драли. Нет, голубчики, коль вместе воруют, — и Антонина значительно посмотрела на Грозову, — то они понимают, чем пахнет! Думаешь, нельзя нам на стороне гульнуть — развлечься? Можно. Ясное дело, особенно муженьков дразнить не след. Ты делай вид так, чтоб ему не слишком в нос ударяло. А он сам, сердешный, притворится, что у него ни глаз, ни ушей нет. Да, вот что, ты себе платье или блузку будешь шить? — переменила тему Антонина.

— Пошила бы, да ведь долго продержат: месяц небось?

— За десять дней.

— Да не может быть!

— А вот увидишь, дурочка.

— Не хвались, веди.

Они зашли в ателье, поболтали о фасонах с приемщицей, видимо знакомой Антонине. В ателье других посетителей не было.

— Только вот моя подруга, — рассказывала Антонина Окунева, — еще не выбрала себе материала. Вы не посоветуете?

Приемщица предложила зайти в соседний магазин, там хороший выбор, и вдруг, как бы вспомнив, сказала:

— У меня случайно есть хороший шелк. Одна заказчица раздумала шить: с деньгами у нее не получилось. Просила кому-нибудь устроить отрезы.

Шелк Дусе понравился, она осведомилась о цене, заказала и платье и блузку. Срок? Приемщица обещала, что все будет без обмана готово через неделю. Тоня сказала правду.

Женщины присели в парке отдохнуть в тени. Пахло магнолией. Громадные белые цветы, точно искусственные, торчали в густой маслянистой зелени толстых листьев.

— Как же это получилось, Тоня? — допрашивала Дуся Грозова. — В магазине такой крепдешин стоит девяносто один рубль, а шелк на блузку, точно не вспомню, но не меньше шестидесяти. А она нам посчитала по семьдесят и по сорок. И не торговались.

— Чорт их разберет! Она часто так предлагает. Боялась я: не выходная ли она сегодня.

— Она тебя знает?

— Не очень… Так, я шила у них раза два. Видят — мне можно доверить, что я баба самостоятельная, а не какая-нибудь…

— Это само собой, — согласилась Дуся. — А откуда они берут материал?

— Откуда? Ей-богу, Дуська, ты хуже маленькой! Тащат, конечно, либо на базе, либо прямо с фабрики. Пусть тащат, нам-то что! Нам выгодно. Им самим товар гроша не стоит. Коль не дадут хорошей скидки, кто же у них возьмет? В магазинах полно! Оно, конечно, они тоже не дураки: кому попало не предложат…