Коллектив авторов - Дикие кошки

Макомбер стоял неподвижно, его тошнило, руки, все не опускавшие ружья, тряслись, возле него стояли его жена и Роберт Уилсон. И тут же, рядом, оба туземца тараторили что-то на вакамба.

- Я попал в него, - сказал Макомбер. - Два раза попал.

- Вы пробили ему кишки и еще, кажется, попали в грудь, - сказал Уилсон без всякого воодешевления. УТеперь они молчаль. - Может, вы его и убили, - продолжал Уилсон. - Переждем немного, а потом пойдем посмотрим.

- То есть как?

- Когда он ослабеет, пойдем за ним по следу.

- А-а, - сказал Макомбер.

- Замечательный лев, черт побери, - весело сказал Уилсон. - Только вот спрятался в скверном месте.

- Чем оно скверное?

- Не увидеть его там, пока не подойдешь к нему вплотную.

- А-а, - сказал Макомбер.

- Ну, пошли, - сказал Уилсон. - Мемсаиб пусть лучше побудет здесь, в машине. Надо взглянуть на кровяной след.

- Побудь здесь, Марго, - сказал Макомбер жене. Во рту у него пересохло, и он говорил с трудом.

- Почему ? - спросила она.

- Уилсон велел.

- Мы сходим посмотрим, как там дела, - сказал Уилсон. - Вы побудьте здесь. Отсюда даже лучше видно.

- Хорошо.

Уилсон сказал что-то на суахили шоферу. Тот кивнул и ответил:

- Да, бвана.

Потом они спустились по крутому берегу к ручью, перешли его по камням, поднялись на другой берег, цепляясь за торчащие из земли корни, и прошли по берегу до того места, где бежал лев, когда Макомбер выстрелил в первый раз. На низкой

траве были пятна темной крови; туземцы указали на них длинными стеблями - Они вели за прибрежные деревья.

- Что будем делать? - спросил Макомбер.

- Выбирать не приходится, - сказал Уилсон. - Автомобиль сюда не переправишь. Берег крут. Пусть немножко ослабеет, а потом мы с вами пойдем и поищем его.

- А нельзя поджечь траву? - спросил Макомбер.

- Слишком свежая, не загорится.

- А нельзя послать загонщиков? Уилсон смерил его взглядом.

- Конечно, можно, - сказал он. - Но это будет вроде убийства. Мы же знаем, что лев ранен. Когда лев не ранен, его можно гнать - он будет уходить от шума, - но раненый лев нападает. Его не видно, пока не подойдешь к нему вплотную. Он распластывается на земле в таких местах, где, кажется, и зайцу не укрыться. Послать на такое дело туземцев рука не подымется. Непременно кого-нибудь искалечит.

- А ружьеносцы?

- Ну, они-то пойдут с нами. Это их "шаури". Они ведь связаны контрактом. Но, по-видимому, это им не очень-то улыбается.

- Я не хочу туда идти, - сказал Макомбер. Слова вырвались раньше, чем он успел подумать, что говорит.

- Я тоже, - сказал Уилсон бодро. - Но ничего не поделаешь. - Потом, словно вспомнив что-то, он взглянул на Макомбера и вдруг увидел, как тот дрожит и какое у него несчастное лицо.

- Вы, конечно, можете не ходить, - сказал он. - Для этого меня и нанимают. Потому я и стою так дорого.

- То есть вы хотите пойти один? А может быть, оставить его там?

Роберт Уилсон, который до сих пор был занят исключительно львом и вовсе не думал о Макомбере, хотя и заметил, что тот нервничает, вдруг почувствовал себя так, точно по ошибке открыл чужую дверь в отеле и увидел что-то непристойное.

- То есть как это?

- Просто оставить его в покое.

- Сделать вид, что мы не попали в него?

- Нет. Просто уйти.

- Так не делают.

- Почему?

- Во-первых, он мучается. Во-вторых, кто-нибудь может на него наткнуться.

- Понимаю.

- Но вам совершенно не обязательно идти с нами.

- Я бы пошел, - сказал Макомбер. - Мне, понимаете, просто страшно.

- Я пойду вперед, - сказал Уилсон. - Старик Конгони будет искать следы. Вы держитесь за мной, немного сбоку. Очень возможно, что он заворчит, и мы услышим. Как только увидим его, будем оба стрелять. Вы не волнуйтесь. Я не отойду от вас. А может, вам и в самом деле лучше не ходить? Право же лучше. Пошли бы к мемсаиб, а я там с ним покончу.

- Нет, я пойду.

- Как знаете, - сказал Уилсон. - Но если не хочется, не ходите. Ведь это мой шаури.

- Я пойду, - сказал Макомбер. Они сидели под деревом и курили.

- Хотите пока поговорить с мемсаиб ? - спросил Уилсон. - Успеете.

- Нет.

- Я пойду скажу ей, чтоб запаслась терпением.

- Хорошо, - сказал Макомбер. Он сидел потный, во рту пересохло, сосало под ложечкой, и у него не хватало духу сказать Уилсону, чтобы тот пошел и покончил со львом без него. Он не мог знать, что Уилсон в ярости оттого, что не заметил раньше, в каком он состоянии, и не отослал его назад к жене.

Уилсон скоро вернулся.

- Я захватил ваш штуцер, - сказал он. - Вот возьмите. Мы дали ему достаточно времени. Идем.

Макомбер взял штуцер, и Уилсон сказал:

- Держитесь за мной, ярдов на пять правее, и делайте все, как я скажу. - Потом он поговорил на суахили с обоими туземцами, вид у них был мрачнее мрачного.

- Пошли, - сказал он.

'Лев затаился в высокой траве'

- Мне бы глотнуть воды, - сказал Макомбер. Уилсон сказал что-то старшему ружьеносцу, у которого на поясе была фляжка, тот отстегнул ее, отвинтил колпачок, протянул фляжку Макомберу, и Макомбер, взяв ее, почувствовал, какая она тяжелая и какой мохнатый и шершавый ее войлочный чехол. Он поднес ее к губам и посмотрел на высокую траву и дальше на деревья с плоскими кронами. Легкий ветерок дул в лицо, и по траве ходили мелкие волны. Он посмотрел на ружьеносца и понял, что его тоже мучит страх.

В тридцати пяти шагах от них большой лев лежал, распластавшись на земле. Он лежал неподвижно, прижав уши, подрагивал только его длинный хвост с черной кисточкой. Он залег сразу после того, как достиг укрытия; его тошнило от сквозной раны в набитое брюхо, он ослабел от сквозной раны в легкие, от которой с каждым вздохом к пасти поднималась жидкая красная пена. Бока его были потные и горячие, мухи облепили маленькие отверстия, пробитые пулями в его светло-рыжей шкуре, а его большие желтые глаза, суженные ненавистью, смотрели прямо вперед, чуть моргая от боли при каждом вздохе, и когти его глубоко вонзились в мягкую землю. Все в нем - боль, тошнота, ненависть и остатки сил - напряглось до последней степени для прыжка. Он слышал голоса людей и ждал, собрав всего себя в одно желание - напасть, как только люди войдут в высокую траву. Когда он услышал, что голоса приближаются, хвост его перестал подрагивать, а когда они дошли до травы, он хрипло заворчал и кинулся.

Конгони, старый туземец, шел впереди, высматривая следы крови; Уилсон со штуцером на изготовке подстерегал каждое движение в траве; второй туземец смотрел вперед и прислушивался; Макомбер взвел курок и шел следом за Уилсоном; и не успели они вступить в траву, как Макомбер услышал захлебывающееся кровью ворчание и увидел, как со свистом разошлась трава. А сейчас же вслед за этим он осознал, что бежит, в безумном страхе бежит сломя голову прочь от зарослей, бежит к ручью.