Софья Радзиевская - Джумбо

– Ай! – девочка от восторга даже руками всплеснула. – Целует! Мама, я же сказала, что он милый!

– Не совсем, – нерешительно ответила мать. – Ну, оставь же его наконец, лучше мы принесём ему поесть. Хочешь?

Вместо ответа девочка обхватила обеими руками мохнатую шею.

– Иди же, – попросила она. – Не надо упрямиться! Мама тебе даст кушать, полную тарелку.

И огромный дикий пёс без сопротивления дал себя ввести в калитку.

– Я сам, я сам донесу! – крикнул с террасы мальчик. Он осторожно спустился со ступенек, держа обеими руками полную до краёв чашку, и поставил её перед самым носом пса.

– Ешь, пожалуйста, – пригласил он его так же вежливо, как девочка, но чуточку менее уверенно. Пёс больше не смог сдерживаться: пахло слишком вкусно. Он так и накинулся на еду, глотая с жадностью, почти не разжёвывая, однако глаза и уши его не переставали следить за всем, что делается вокруг. И вдруг… за его спиной хлопнула калитка. Мальчик толкнул её ногой. Западня! Попался!

Пёс ощетинился и с рычанием отскочил от миски. Глаза его дико смотрели то на калитку, то на верх забора, мускулы напряглись, готовясь к прыжку. Но тут девочка уже без всякого страха опять обняла его за шею.

– Ну будь же милый! – услышал он и снова покорно опустил голову к чашке.

Дети с восторгом следили, как исчезает в могучей пасти принесённая еда. Вот последний глоток – и пёс поднял голову.

– Да отойдите же от него, – повторила мать. – Мы покажем его папе, и он скажет, что дальше делать.

– Он всё равно просится к нам, – решительно заявила Катя.

Пёс, по-видимому, охотнее попросился бы в открытую калитку. Вместе с сытостью в нём опять пробудилась тоска по хозяину, по скрипу арбы, по родному аулу. Здесь всё чужое. Впрочем, нет, не всё: вот дети… идут к дому, поминутно оборачиваясь и кивая ему.

– Пёсик, не скучай! – крикнула девочка с террасы.

– Мы опять придём! – крикнул мальчик, и дверь за ними закрылась.

Пёс постоял, навострив уши, не сводя глаз с террасы, вздохнул и осторожно лёг, не ослабляя напряжении мускулов, готовый к прыжку и обороне. Но как болят израненные ноги, прокушенный бок, как всё тело ноет и просит отдыха здесь, в тени у высокого дувала [1]. И потом… дети, может быть, они всё-таки придут, опять положат руку ему на спину… Голова пса медленно-медленно опустилась на вытянутые лапы, глаза утомлённо мигнули, ещё раз… и закрылись окончательно.

Он не знал, что из окна столовой за ним пристально наблюдают.

– Замечательный пёс, – говорил отец. – Наверное, отстал от хозяина и заблудился. Если согласится остаться у нас, я буду очень рад.

– Мы тоже, мы тоже рады! – кричали дети. – Мамочка, и ты тоже?

– Не знаю, – нерешительно ответила мать, – уж очень он страшный, а дети к нему так и лезут. И потом, как его вымыть?

– Детей он не тронет, – отозвался отец, – разве не видишь? А мыть пока не советую, дай ему привыкнуть.

– Спит, – проговорила Катя и прижалась к оконному стеклу так, что курносый носик приплюснулся и побелел. – Боря, давай придумаем ему имя, очень подходящее, например, – Миленький.

– Эх ты, девчонка! – рассердился Боря. – Что он с тобой, в куклы будет играть? Громобой! Вот как. Ты слышала, как он рычит? Как гром!

На подоконнике явно готовилась драка, но тут вмешался отец.

– Имя нужно короткое, чтобы легко выговаривать. Назовём его Джумбо. Ну как, подойдёт?

– Подойдёт! Подойдёт! – захлопал в ладоши Боря. – Катька, не лягайся! Всё равно не по-твоему. Имя настоящее, мужское!

А пёс продолжал спать так крепко, что даже перевалился на бок и вытянул ноги.

Было уже далеко за полдень, когда большой чёрный петух вздумал заглянуть в чашку – не найдётся ли там вкусных кусочков. Ну, пёс-то позаботился, чтобы не нашлось; чашку вылизал до блеска. Петух постучал клювом по краю, клюнул дно и, наверное, от огорчения захлопал крыльями и заорал во всё горло.

– Ку-ка-ре-кууу!..

Пёс тотчас же оказался на ногах, повернулся к забору, рассчитывая силу прыжка, и…

– Собачка! Джумбик, собачка! – раздались плачущие голоса, дверь на террасу раскрылась, и дети скатились со ступенек во двор.

– Не уходи! Не прыгай! Не надо! – кричали она наперебой.

Пёс быстро обернулся. Он ждал весь напряжённый, высоко подняв голову, точно готовясь принять бой.

– Джумбик! – крикнули дети подбегая. И вдруг… нос пса сморщился, губы раздвинулись, он тихо, неумело взвизгнул и замахал хвостом.

В следующую минуту дети повисли у него на шее, кричали, смеялись, а он стоял, нелепо расставив ноги, растерянный и довольный. Такого с ним ещё никогда не случалось, но это было самое приятное, что он когда-либо испытывал в жизни. Пёс опять тихо взвизгнул и ещё усерднее замахал хвостом.

– Неужели ты не боишься? – повторила мать, стоя на террасе. – Посмотри какие зубы! И грязный какой!

– Отмоется, – смеялся отец. – А зубы, ничего не скажешь, прекрасные зубы. Такому и волк не страшен. Самая надёжная нянька для детей.

– Нянька! —охнула мать. – Катя, Катя, да оставь ты это страшилище!

– А я говорю – он миленький, – ответила девочка и ласково потрепала круглое ухо. – Посмотри, какое у него личико добренькое!

Мать в отчаянии взмахнула руками, а дети, подталкивая и уговаривая, подвели упиравшегося пса к террасе. Однако войти на террасу он отказался, лёг на землю около ступенек и принялся усердно зализывать раненый бок и лапу. Время от времени он насторожённо поглядывал на манившую его калитку, но тут же опять поворачивался к террасе.

– Если полезете целоваться – уведу вас в комнаты! – пригрозила мать.

Вздыхая, дети сели на нижнюю ступеньку лестницы и оттуда стали кидать псу кусочки хлеба и кости из супа. Кости он разгрызал с хрустом, как сухие хлебные корочки, а от сахара равнодушно отвернулся – сладкого он не знал.

– Джумбик не привык жить на террасе, правда, жалко, мамочка? – огорчались дети.

– Очень будет приятно, если и вовсе не привыкнет, – ответила мать. – А теперь идите спать, можете сказать ему «спокойной ночи».

– Спокойной ночи, Джумбик, – в один голос проговорили дети и ушли опечаленные.

Если бы мать заметила, каким взглядом, полным грусти, пёс проводил их, она, наверное, перестала бы его бояться.

…От полной луны на дворе было светло, почти как днём. Пёс лежал около лестницы, где его с вечера оставили дети. Вдруг он поднял голову, прислушался и быстро вскочил на ноги: дверь тихонько отворилась, и на террасе появились две маленькие белые фигурки. Они что-то тащили.

– Джумбик, – послышался радостный шёпот. – Ой, Боря, подушка мешает, я упала!

Белая фигура споткнулась и покатилась вниз по ступенькам, другая, путаясь в чем-то длинном, кувыркнулась за ней. Пёс радостно замахал хвостом и шагнул ближе. Послышался смех.