Владимир Свинцов - Один день из жизни собаки

Жучку разбудили блохи. Маленькие черные твари так больно кусали, что собака не выдержала, встала, встряхнулась, предупреждая блох о начале ответных действий, села и стала решительно чесать тело задними лапами.

– Пошла, скотина! – заругался бомж Кущ – хозяин собаки, и Жучка получила увесистый пинок под ребра.

К ударам хозяина собака привыкла, потому отошла в сторонку и продолжила свое занятие. Почесав все места, что могла достать, она принялась ловить блох в шерсти. Занятие это почти бесполезное, очень уж проворны твари.

Через некоторое время, посчитав, что достаточно погоняла своих захребетников, Жучка встряхнулась, потянулась, зевнула и опять прилегла около хозяина, но у того было плохое настроение, он замахнулся и нанес сильный удар, но попал в пустоту – собака ловко увернулась и получила большое количество ругательных слов, произнесенных с такой злобой, что повергли бы кого другого в шок, только не Жучку. Она и не такое видывала, поэтому присела, почесала левой задней лапой шею, опять зевнула звонко, с завыванием и уставилась в темноту подвала.

На улице светало – дальний угол подвала, где находился лаз, стал серым, да и крысы активизировались. Они возились и пищали у водопроводной трубы, с которой капала вода. Жучка почувствовала жажду и направилась в их сторону. Крысы притихли, потом расступились, недовольно пища. Собаку они не боялись, да и собака не покушалась на них.

Жучка ткнулась мордой в трубу и с жадностью слизала холодные капли. Потом нашла на полу ямку с водой и стала громко лакать.

– Жучка, гадина, принеси попить, – раздался голос хозяина.

Жучка, виляя хвостом, радостно бросилась к нему, приветствуя его пробуждение громким лаем.

– Заткнись! Молчать! Фу! – крикнул сердито хозяин и заковыристо выругался.

Жучка послушно умолкла, знала – утром хозяина нужно опасаться.

Бомж Кущ сел на своем ложе и стал, точно так, как недавно собака яростно чесаться. Потом со стоном выдохнул вонючий воздух, и зло проговорил в пространство подвала:

– Опохмелиться бы?! – пошарил рукой вокруг себя, ничего не нашел и стал трудно подниматься.

Жучка прыгала вокруг него, но не близко.

– Чему радуешься, дура? – спросил хозяин, с трудом выпрямляясь. – Лучше бы опохмелиться нашла.

Бомж Кущ проковылял к трубе, с которой стекала вода, шуганул крыс и, со стоном наклоняясь, припал к ямке с водой. Напился. Со стоном выпрямился, решил пнуть приблизившуюся Жучку, промахнулся и чуть не упал. Заругался опять и поковылял к выходу из подвала. Собака, опережая его, выскочила во двор.

Утро хмурое, неприветливое. Но воздух после подвала свеж и прохладен. Кущ встряхнулся всем телом и зевнул, широко открывая рот. Где бы опохмелиться? Боль в голове становилась невыносимой. Поворачиваясь вокруг оси, он прихватил взглядом подозрительное движение у второго от него мусорного бака, выдвинутого к дороге. Пригляделся – бомжиха Паша обогащалась пустыми бутылками на его территории. Ах, ты, подлая!

Скорым шагом, сколь позволяли затекшие за ночь мышцы, Кущ попытался достать наглую. Куда там, больно шустра!

– Ты почему… – задохнулся он от негодования. – Почему на моем участке?! Убью!

– Если догонишь… – кокетливо повела головой со старым позеленевшим фингалом под левым глазом бомжиха Паша.

Кущ прикинул расстояние между ними и понял – не догнать.

– Дай опохмелиться, – снизошел он до мирных переговоров.

– А ты мне за это что?

Наглость бомжихи, промышляющей на чужой территории, была беспредельна и требовала ответных действий.

– Жучка! – обратился бомж Кущ к своей собаке. – Фас ее! – и указал рукой на нарушительницу.

Жучка подбежала к бомжихе и завиляла хвостом – знакомая…

– Правильно, моя хорошая… – пропела Паша и наклонилась, чтобы погладить собаку, но и, наклоняясь, не теряла из вида Куща.

Жучка охотно подставила под руку свою спину, не часто перепадает ей ласка.

– Куси ее, Жучка! – закричал хозяин и неуклюжим прыжком подвинулся к бомжихе.

Паша отскочила на безопасное расстояние и вдруг сказала:

– Отдай мне собаку. Опохмелю.

Кущ облизнулся от предчувствия выпивки.

– Это… это – нельзя.

– Почему? Посмотри, какая она неухоженная, невычесаная, в хвосте колючки, грязная…

– Собака она и есть собака, – философски заметил Кущ и сделал попытку незаметно приблизиться, но бомжиха на такое же расстояние отодвинулась.

– Отдай собаку. Опохмелю, – повторила.

– Нельзя отдавать… – упорствовал Кущ, пытаясь поймать какую-то мысль. – О! – вспомнил он. – Жену, ружье… Погоди! Во! Ружье, коня и жену – нельзя отдать никому… и еще… это… собаку тоже отдавать нельзя. Ни дарить, ни отдавать, – облегченно выдохнул Кущ – вспомнил же!

– А продать?

– Продать можно.

– Продай за стакан водки, – соблазняла бомжиха.

– Ты что, такая собака… всего за стакан? – стал торговаться Кущ, хотя все тело его дрожало от похмельного напряжения. – Замечательная собака…

– Как хочешь, – внезапно отступила бомжиха и повернулась, собираясь уходить.

– Стой! – приказал ей Кущ. – Давай сейчас стакан. И еще стакан будешь должна.

– Ладно, – согласилась Паша, достала из пакета початую бутылку, глянула в нее на свет, определяя количество, отхлебнула лишнее прямо из горлышка, поставила бутылку на асфальт, подхватила под живот Жучку и скоренько скрылась за углом.

Бомжиха Паша несла Жучку долго. Собаке было неудобно и больно и она начала скулить.

– Замолчи! – прикрикнула на нее новая хозяйка.

Наконец, спустились в подвал многоэтажного дома. Паша прошла в дальний угол, где у нее был отгорожен пустыми ящиками закуток. Зашла в закуток, задвинула за собой ящик, служащий дверью, и только после этого отпустила собаку.

Жучка встряхнулась и кинулась к выходу, но ящик наглухо закрывал вход, да и новая хозяйка больно схватила за шиворот.

– Куда?! Я тебя купила, ты теперь моя и будешь жить здесь!

Жучка определяла смысл человеческих слов по интонации. Сейчас интонация была грозной, хозяина рядом не было, запрятаться не за кого и она присела у входа.

– Молодец! – похвалила ее новая хозяйка. – Вдвоем мы с тобой славно заживем, – она сунулась куда-то за ящики и вытащила кусок колбасы, вытерла с нее рукавом плесень и подала собаке.

Жучка от угощения не отказалась и даже очень быстро с ним справилась.

Бомжиха Паша зажгла огарок свечи, села на ящики, накрытые тряпьем, и взяла Жучку на колени. Стала поглаживать ее и приговаривать ласково:

– Хорошая! Хорошая! Я буду звать тебя Белочкой. Погоди, Белочка, сейчас я тебя расчешу.

Паша достала откуда-то ножницы и расческу, и целый час трудилась над шерстью собаки, пока не привела ее в божеский вид. Жучка терпеливо это сносила. Довольная своей работой, Паша отпустила собаку, сбросила на пол очески собачьей шерсти, достала из пакета бутылку, отпила из горлышка, выдохнула сильно, прилегла, вытянулась и вздохнула с облегчением.