Джон Грогэн - Марли и мы

– О’кей, народ, давайте сделаем перерыв, – крикнул Госс. Повернувшись ко мне, он спросил удивительно спокойным голосом:

– Как быстро можно достать новый поводок?

Я мог себе представить, во сколько ему обходится каждая минута, пока актеры и съемочная группа сидят без дела.

– Отсюда метров восемьсот до зоомагазина, – сказал я. – Я вернусь через пятнадцать минут.

– И на этот раз принесите что-нибудь, что он не сможет перегрызть, – добавил режиссер.

Я вернулся с громоздкой цепью, которая походила на те, что используют дрессировщики львов, и съемки продолжились, один неудачный дубль за другим. Каждая новая попытка была хуже предыдущей. В какой-то момент Дэниел, которая играла девочку-подростка, испустила пронзительный крик отчаяния и воскликнула с неподдельным ужасом в голосе:

– О Господи! Он выставил свою штуку!

– Стоп!

В другой сцене Марли так громко пыхтел у ног Дэниел, когда она звонила своему приятелю, что инженер звукозаписи с отвращением снял наушники и вслух пожаловался:

– Я ни слова не слышу из того, что она говорит. Только собачьи тяжелые вздохи. Прямо как озвучка для порнофильма.

– Стоп!

Так прошел первый день съемок. Марли был сущим бедствием. С одной стороны, я защищал его – а чего же они ждали за бесплатно? Лэсси? – но, с другой, был обижен. Я смотрел на съемочную группу и актеров и ясно читал на их лицах: «Откуда взялось это чудовище и как его выпроводить вон?» В конце дня один из ассистентов с блокнотом на планшетке сообщил, что расписание съемок на завтрашнее утро еще не утверждено.

– Не утруждайте себя, не приезжайте завтра, – сказал он. – Если Марли понадобится, мы позвоним. – И чтобы никаких сомнений не осталось, он добавил: – Так что пока вас не пригласят, не появляйтесь. Ясно?

Да ясно, ясно как божий день. Госс послал своего подчиненного сделать грязную работу. С актерской карьерой Марли было покончено. И я не имел права никого винить. Марли, очевидно, был настоящим кошмаром для кинорежиссеров. Никто не знает, сколько тысяч долларов пропали из-за ненужных пауз по его вине и из-за его ужасной игры. Он перепачкал бессчетное количество костюмов, совершил набег на стол с закусками и чуть не опрокинул камеру стоимостью $30000. Убрав нас с площадки, они уберегли себя от новых потерь. Я хорошо понимал, что означают слова: «Не звоните нам, мы сами перезвоним».

– Марли, – сказал я, когда мы добрались до дома, – какой был шанс, а ты упустил его.

На следующее утро, когда я все еще сожалел о крушении своих надежд стать знаменитостью, зазвонил телефон. Это был помощник режиссера, который попросил как можно скорее привезти Марли в отель.

– Вы хотите сказать, что берете его обратно? – спросил я.

– Именно так, – ответил он. – Боб хочет, чтобы он снялся в следующем эпизоде.

Я приехал через полчаса, все еще не веря, что нас пригласили еще раз. Госс был крайне взволнован. Он посмотрел отснятый накануне материал и пришел в полный восторг.

– Очень смешной пес! – выпалил он. – Невероятно веселый. Настоящий сумасбродный гений!

Я почувствовал, как спина моя распрямляется, а грудь раздувается от гордости.

– Мы всегда знали, что он самородок, – сказала Дженни.

Съемки в Лейк-Уорт продолжались еще несколько дней, и Марли был в них успешно задействован. Мы слонялись за кулисами вместе с родителями и поклонниками актеров, беседуя, общаясь и резко замолкая каждый раз, когда рабочий сцены выкрикивал: «Приготовиться к съемке!» Когда же раздавалось «Стоп!», общение продолжалось. Дженни даже удалось взять автографы у Гэри Картера и Дэйва Уинфилда (последний был включен в свое время в Зал славы бейсбола, его сняли в эпизоде); они подписали мячи для наших сыновей.

Марли купался в лучах славы. Члены съемочной группы, особенно женщины, ласкали его. Стояла страшная жара, и одному из помощников была поручена эксклюзивная миссия бегать за Марли с миской и бутылкой воды и поить его, когда он захочет. Казалось, что абсолютно все давали ему закуски со стола. Я оставил его со съемочной группой на пару часов, чтобы появиться на работе, а когда вернулся, обнаружил, что Марли развалился на земле как король, лапами кверху, а одна очень красивая гримерша нежно почесывает его живот. «Он такой лапочка!» – ворковала она.

У меня тоже началась звездная болезнь. Я представлялся как Хозяин собаки Марли и бросал фразочки вроде: «Мы надеемся, что в следующем фильме ему достанется роль лающего пса».

Как-то во время перерыва между съемками я пошел в вестибюль отеля, чтобы позвонить из автомата. В нескольких метрах от меня Марли, который был без поводка, обнюхивал мебель. Консьерж, ошибочно принявший мою кинозвезду за бездомного пса, попытался вытолкать его из холла. «А ну-ка иди, откуда пришел! Фу!» – пугал он.

– Эй, – заступился я, прикрыв ладонью телефонную трубку и смерив консьержа испепеляющим взглядом. – Вы вообще представляете, с кем говорите?

Мы провели на съемках четыре полных дня, и к тому времени как нам сказали, что все эпизоды с Марли отсняты и его услуги больше не требуются, я и Дженни уже чувствовали себя сотрудниками компании Shooting Gallery. Единственными, кто не получил за съемки денег, но все же сотрудниками. «Мы любим вас, ребята! – крикнула Дженни всем, кто мог услышать, пока мы загоняли Марли в машину. – Ждем не дождемся фильма!»

Ждали мы очень долго. Один из продюсеров попросил нас перезвонить им через восемь месяцев. Они обещали отправить нам копию фильма до премьеры. Но когда я позвонил, секретарь попросила подождать, а через несколько минут сообщила: «Попытайтесь-ка лучше еще через пару месяцев». Я ждал и пытался, ждал и пытался, но меня неизменно просили перезвонить позже. Я начал чувствовать себя настырным преследователем, и мне легко было представить секретаршу в приемной, которая прикрывает трубку рукой и шепчет Госсу, сидящему рядом за монтажным столом: «Это опять тот чокнутый парень с собакой. Что ему сказать на этот раз?»

В конце концов, я перестал звонить, смирившись с тем, что никогда не увижу «Последнюю пробежку на базу», убежденный, что никто ее не увидит, что проект забросили, оставили на полке в монтажной комнате, поскольку нужно было вырезать проклятую собаку из каждой сцены. Только через два года у меня появилась возможность оценить актерские способности Марли.

Однажды я зашел в видеопрокат и вдруг неожиданно для самого себя спросил о фильме «Последняя пробежка на базу». Оказалось, этот фильм есть в прокате. И по счастливой случайности кассета была в наличии.

Чуть позже я узнал всю грустную историю целиком. Компания Shooting Gallery не смогла привлечь общенационального дистрибьютора для проката картины, и у нее не оставалось выбора, кроме как передать дебютную картину Марли сразу в видеопрокат. Таким образом, судьба ее была незавидной. Но мне было все равно. Я помчался домой и крикнул Дженни и детям, чтобы все быстро собрались у видика. Марли мелькал на экране не более двух минут, но, надо сказать, это были самые лучшие сцены. Мы смеялись! Мы плакали! Мы веселились!