Энн Прегозин - Шесть собак, которые меня воспитали

А потом происходит запланированная или внеплановая вязка волка с собакой, в результате которой появляются многочисленные отпрыски, так называемые «полуволки» или, другими словами, гибриды волка и собаки. Гибридом считается собака, в жилах которой течет, по меньшей мере, четверть волчьей крови. Аборигены Северной Америки специально скрещивали некоторых своих собак с волками. Эскимосы и другие жители Крайнего Севера использовали ездовых собак, имевших половину или четверть волчьей крови.

Обычно волка скрещивают с хаски или маламутами, но иногда современные заводчики используют с этой целью самоедских лаек или немецких овчарок. Если волка вяжут с маламутом или хаски, то в помете иногда появляются щенки, ничем не отличимые от волка. Вообще, волчьи гибриды чрезвычайно разнообразны по характеру, по окрасу и по ряду других характеристик. С уверенностью можно утверждать лишь одно: скрещивание волка с собакой – это своеобразная лотерея; невозможно предвидеть, до какой степени полученный гибрид будет привязан к человеку.

Встречаются, правда, редкие исключения. Таким счастливым исключением и стала Тимба. Вероятно, она была результатом целенаправленных кинологических экспериментов, проводимых где-нибудь в малонаселенной области к северу от штата Нью-Йорк. Нам не суждено узнать, где и как прошло ее раннее детство. Нежилась ли она на мягкой подстилке в собачьей конуре или жила свободной высоко в горах, в любом случае Тимба являла собой сочетание потрясающей волчьей красоты и присущей собакам способности к дрессировке; она умела доверять человеку и была способна на любовь к нему. Однако эти ее качества проявились отнюдь не сразу. Когда я впервые увидела Тимбу, это была довольно тощая семимесячная сука, ужасно испуганная и растерянная; она едва реагировала на свое имя и избегала встречаться со мной взглядом. Надо сказать, у нее были все основания чувствовать себя несчастной. Всего за несколько дней до нашей встречи она была оторвана от единственно знакомой и милой ее сердцу деревенской жизни и ввергнута в городской водоворот Парка-Слоуп, в атмосферу ей абсолютно чуждую. Кроме того, собака была разлучена с первыми хозяевами: репортером, его беременной женой и их первым ребенком. Когда хозяина неожиданно перевели на работу в Нью-Йорк, он подумал, что не справится сразу со всем: новой работой, новым ребенком и этим маленьким полудиким созданием. Тимбу решено было отдать в другие руки. Информация об этом попала ко мне через одного из наших знакомых, который знал, что я люблю больших собак, а мой образ жизни позволяет «удочерить» Тимбу. И в один прекрасный день весной 1976 года собаку доставили в Грин Виллидж. Передо мной предстала эта травмированная неприкаянность, она стояла, опустив глаза и сгорбившись, полная самых мрачных предчувствий; я впервые видела собаку, настолько психологически сломленную и растерянную.

Приходило ли мне в голову дать Тимбе другое имя? Нет! Это бы только усугубило ее растерянность. К тому же это имя ей подходило. В первые дни она почти не ела и очень похудела. Ее нельзя было выводить на улицу на поводке, да она и не знала, что это такое. Она панически боялась других собак. После того, как мне удалось немного приучить ее к поводку, я впервые взяла ее в Проспект-Парк. Там несколько собак подошли с ней познакомиться, но моя трусиха развернулась и убежала. Она не доверяла людям и ускользала при любой их попытке приласкать ее. В борьбе со своими страхами Тимба срывала оконные занавески и рвала их в клочья, приводила в негодность неосторожно оставленную в пределах ее досягаемости одежду, под ее напором два дивана пришли в негодность. А еще Тимба, не приученная не только к поводку, но и к чистоплотному поведению, справляла все свои надобности исключительно внутри дома.

В этой главе я хочу рассказать, как несчастный маленький гибрид с уникальным набором генов, унаследованных от маламута, хаски и волка, под воздействием благоприятных внешних факторов превратился в великолепное, необыкновенное животное.

От маламутов и хаски Тимба унаследовала высокий уровень интеллекта, только вот и те, и другие обладают весьма независимым характером, что в сочетании с их незаурядным умом очень усложняет дрессировку. Тимба же хорошо понимала и охотно выполняла все мои команды. Но эти способности, как и множество других ее достоинств, проявились не сразу. И неоценимой помощницей в деле воспитания Тимбы оказалась Делла: она служила Тимбе живым примером. Взять хотя бы команду «Рядом!». За несколько недель Тимба научилась идеально ходить рядом, а не рыскать где-то в стороне, как это было вначале. Чтобы показать Тимбе, что от нее хотят, я заставляла ее ходить между мной и Деллой, мы как бы зажимали ученицу с двух сторон. Собака быстро все поняла, а я не скупилась на похвалы, когда она подражала Делле. В отличие от маламута или хаски, для которых похвала ничего не значит (а потому они и не стремятся ее заслужить), Тимбе нравилось, когда ее хвалили. Одобрение было для нее величайшим стимулом.

Таким же способом она научилась выполнять самые необходимые команды, с помощью которых собака и человек общаются между собой и которые помогают в критической ситуации сохранить животному жизнь. В парке спущенная с поводка Тимба носилась вместе с Деллой по лужайкам и кустам и видела, как услышав: «Делла, ко мне!» та мгновенно останавливалась, разворачивалась и бежала назад. Прошло несколько недель, и уже Тимба с готовностью бежала на зов, чтобы получить то же, что и догиня: похвалу и крепкое объятие за то, что она «такая хорошая собака». К тому же, глядя на Деллу, она перестала пачкать в доме.

Потом Тимба научилась давать лапу. Заметив однажды, что сидящая рядом с ней Делла протягивает мне лапу, а взамен получает похвалу и кусочки сыра, Тимба стала делать то же самое – давать лапу в обмен на сыр. С большим для себя удовольствием.

Как все северные собаки, Тимба любила холод и снег: чем больше снега и сильней мороз, тем лучше.

Подобно ее родственникам Тимба издавала самые разнообразные звуки, в том числе и знаменитый волчий вой. Забавно бывало наблюдать за ней и слышать этот ее вой, когда она требовала внимания или хотела есть. Когда же наступало время прогулки и пора было надевать поводок, Тимба напоминала об этом серией коротких игривых подвываний. В тех редких случаях, когда ее оставляли дома одну, собачий вой звучал печально и мрачно.

В отличие от хаски и маламутов, которые, даже живя в окружении лающей своры, сами лают исключительно редко, Тимба, во всем подражавшая Делле, включила лай в свой репертуар. Теперь она лаяла (с легким подвыванием) вместе с Деллой, чтобы предупредить о приходе почтальона. (А вот Делла так и не научилась выть, поскольку просто не была приспособлена к этому).