Виктор Леглер - Южнее Сахары

Местами дорога пересекала русла речек, иногда сухие, иногда с лужицами воды. Обычно рядом оказывалась деревня. Андрей, полагавший, что его уже нечем удивить, был все же поражен видом сонгайских деревень. Это были беспорядочные скопления круглых глинобитных хижин, покрытых коническими крышами из сухой травы. Конусы побольше были жилищами, поменьше – амбарами или курятниками. Грубо сколоченные двери вели внутрь хижин, окон не было вообще. В целом все сильно напоминало декорации к историческим фильмам про древних кельтов, еще не завоеванных Римом, или к фильмам жанра «фэнтези» про диких варваров. Несмотря на некоторые приметы современного мира – древний велосипед, такое же древнее, чуть ли не кремневое ружье, керосиновую лампу, электрический фонарик, радиоприемник – образ жизни здесь казался неизменным, начиная с каменного века.

Встречались некоторые следы российского влияния, например, вырезанная на стволе баобаба огромная надпись «Здесь был Вася». Впоследствии Андрей узнал, что Вася имелся в виду обобщенный, а надпись была сделана специально для фотографирования с ней. В одном месте дорога была разворочена, очевидно, застрявшей здесь тяжелой техникой. В близлежащей к этому месту деревне дети, как обычно сбежавшиеся на него смотреть, вместо обычного «Белый! Белый!» скандировала русское «Давай! Давай!»

Довольно скоро после выезда они нагнали один из тех пикапчиков, которые отправились из города накануне вечером. Он стоял без колеса, опираясь на кучу камней. Рядом, прямо в дорожной пыли, спали пассажиры. Среди них так же безмятежно лежал шофер. Он поднял голову и обменялся несколькими словами с водителем автобуса.

– Что случилось? – спросил у него Андрей.

– Ничего – ответил шофер – колесо спустило. Он послал помощника в город отремонтировать.

– А почему не поставит запасное?

– У него нет запасного.

– Почему?

– У него нет денег на запасное.

– А почему никто не пересел в автобус?

– Шофер не вернет им деньги за проезд. А платить два раза за одну поездку никто не станет.

Следующую подбитую машину они встретили часа через два. На этот раз запасное колесо было и лежало готовое рядом, но явно не было домкрата. Пассажиры приподнимали машину, подтолкнув под нее кривое бревно и подсовывая камни. Почему нет домкрата, Андрей не стал спрашивать за очевидностью ответа.

Следующий транспорт они нагнали в большой деревне, где автобус остановился на обед. Пикапчик как раз стронулся с места и осторожно проползал мимо них. Он был нагружен сверх всякой меры: кузов был забит людьми до отказа, несколько молодых людей стояли на трубе, заменяющей задний бампер, на крыше кузова была увязана высокая груда багажа, а на ней еще сверху сидели люди. Несмотря на ничтожную скорость, сооружение угрожающе раскачивалось. Андрей заметил, что переднее колесо стоит криво на оси и отчаянно вихляет. Было маловероятно, что машина уедет далеко. Так оно и оказалось. Недалеко за деревней машина стояла, упершись бампером в дорогу, а вырванное с мясом колесо лежало отдельно. Поскольку случай был явно тяжелый, довольно много пассажиров после ожесточенной перепалки с шофером забрали свой багаж и пересели в автобус. Среди них был и один раненый, свалившийся с крыши от толчка.

Вскоре они встретили последний пикап из многострадальной колонны, который успел уже добраться до конечного пункта и тронуться в обратный путь, загрузившись до самой крыши дровами. Загрузка, однако, оказалась неудачной, дрова сместились от тряски, и машина легла на бок на обочину дороги, правда, без жертв и особых повреждений.

Это путешествие оставило у Андрея несколько апокалиптическое впечатление. Казалось, он присутствует при последнем отчаянном прорыве разбитой армии из окружения, когда у экипажа боевой машины нет шансов дожить до вечера. Его удивляла только полная безмятежность остальных участников и свидетелей этой дорожной битвы. Впоследствии он понял, что день был самым обыкновенным, если учитывать особенности эксплуатации техники в Африке. Машины поступают сюда уже с выработанным ресурсом, практически даром, поскольку Европа с удовольствием избавляется от хлама. Здесь они за умеренные взятки проходят таможню и дальше ездят, пока не развалятся. Для ремонта используются детали с машин, которые уже развалились. Когда автомобиль окончательно встанет, его тоже разберут.

За всеми этими событиями стемнело, но автобус продолжал свое неуклонное движение вглубь континента. Навстречу ехал одинокий мотоциклист. К удивлению Андрея, шофер автобуса поспешно взял вправо, почти съехал с дороги и остановился. Из темноты надвинулась огромная тень. Мотоцикл оказался гигантским грузовиком с длиннейшим и высоченным кузовом и только одной (правой) работающей фарой. На этом способности Андрея удивляться были исчерпаны, и вскоре они въехали в провинциальный городок Кундугу, неподалеку от которого находился участок. Шофер притормозил возле одного из домов и сказал:

– Здесь живет ваш директор, господин Мамаду Трейта.

О том, что у предприятия имеется сонгайский директор с таким именем, Андрей слышал. Дом с садом, окруженным стеной, свободно раскинулся на большом пустыре. Над воротами, как ни странно, горела электрическая лампочка. Перед домом стояла, сгущаясь к воротам, большая толпа, человек в двести. «Праздник? Или печальное событие?» – размышлял Андрей, стоя в стороне и прикидывая, что ему теперь делать. Однако вскоре к нему подошли и спросили, кто он и откуда, он ответил, а ещё через короткое время ему передали приглашение войти в дом. Сквозь расступившуюся толпу он вошел. За воротами тарахтел под навесом советский дизельный движок. Рядом стоял зеленый «Уазик», по описанию похожий на тот, который должен был его встретить.

Мамаду Трейта оказался приветливым, высоким, худощавым мужчиной лет сорока, одетым в бубу – длинный и широкий балахон из плотной ткани глубокого синего цвета с вышивкой. Он прекрасно говорил по-русски, поскольку когда-то учился в Советском Союзе. Они начали обмен сложным сонгайским приветствием, напоминающем пинг-понг: – Как поживаете? – А вы? – А ваша семья? – А дом? – А Москва? – А Сонгвиль?…

Наконец, Мамаду спросил: «А как вы доехали?»

– Нормально, – ответил Андрей, – на автобусе.

– На автобусе? – переспросил собеседник. – А где же ваша машина?

– Машина не пришла.

– Машина… – повторил директор. Затем на его лице отчетливо отразилось воспоминание, затем смущение.

– Да… Вот эта машина должна была вас встретить. Но она, – он задумался, – нужно было отвезти больного в больницу. Очень-очень тяжелый больной. Очень. Потом немножко сломалась… Извините.