Поль-Эмиль Виктор - Ездовые собаки-друзья по риску

Как это ни парадоксально, но исчезновение традиционного эскимосского быта не привело к полному исчезновению собак.

Последние, самые «упрямые» эскимосы вынуждены уходить на охоту все дальше и дальше. Значит, им нужно теперь держать больше собак, чем раньше; охотник, имевший когда-то четыре-пять псов, должен ныне обзавестись дюжиной их.

И наконец, гонки на нартах, запряженных собаками, становятся все более и более частыми, все более и более популярными. Самые известные из них — Большая гонка через всю Аляску (около 700 км), а с недавних пор — гонка Итидарод-Трейл (около 1800 км).

Таким образом, эскимосской собаке, быть может, все-таки удастся выжить в родных краях, а не только фигурировать на выставках наряду с комнатными собачонками…

Никто лучше норвежца Руала Амундсена не продемонстрировал, какую колоссальную роль играет хорошо управляемая собачья упряжка в полярном путешествии.

Самое удивительное при этом — видимая легкость, с которой этот исследователь первым в мире достиг Южного полюса.

К тому времени он успел уже получить ряд премий за полярные исследования, за его плечами был огромный опыт, приобретенный в Арктике. Но сравнение со Скоттом, его неудачливым соперником, и с Пири, покорителем Северного полюса, невольно заставляет задуматься.

Скотт, как известно, хотел достичь Южного полюса, таща нарты сам, но на обратном пути он умер. А ведь избранный им маршрут был известен, нанесен на карту. Его разработал за четыре года до того Эрнест Шеклтон, который, правда, повернул назад, не дойдя нескольких сот километров до полюса. Но от остававшихся километров нельзя было ожидать ничего нового. Иными словами, Скотт с самого начала совершенно точно знал, куда направляется и чего можно ждать в пути.

Пири к своей последней поездке, приведшей к покорению Северного полюса, готовился в течение двадцати пяти лет, проведенных в полярных экспедициях. Четверть века он был одержим одной мыслью — достичь полюса. Четверть века, в течение которых все его действия были направлены к этой цели, он оттачивал свой метод, готовил себя. Пири отделался от своей навязчивой идеи 6 апреля 1909 года, в тот день, когда, ступив на Северный полюс, завоевал «последний в мире великий географический трофей», как он выразился. Удивительное утверждение, ведь еще оставалось покорить Южный полюс!

Появился Амундсен. Он, конечно, тщательно подготовился и все предвидел, даже там, где ничего нельзя было предвидеть, ибо ничего не было исследовано. Он направляется прямо на юг, устраивает базу там, где его корабль («Фрам», нанятый у Нансена) был остановлен барьером Росса. И когда наступил его час, он устремляется дальше на юг с собаками и нартами, следуя по совершенно неизвестному маршруту, не имея ни малейшего понятия, что ему встретится. Перед ним, как и перед Скоттом, встала огромная горная цепь, рассекающая Антарктику. Без колебаний, несмотря на неблагоприятную погоду, он по леднику, который оказался прямо перед ним (Амундсен назвал его ледником Акселя Хейберга), поднимается на плоскогорье, где находится полюс.

Известие о покорении Северного полюса дошло до Амундсена в сентябре 1909 года, когда он собирался предпринять свое третье плавание на «Фраме» для исследования Арктического бассейна.

Такова была, по крайней мере официально, цель экспедиции. Но Амундсен уже тогда вознамерился стать первым покорителем Южного полюса. «Как только я узнал о победе Пири, — пишет он в своих воспоминаниях, — то понял, что теперь у меня лишь один выход — повернуть на юг».

Но, как человек опытный, Амундсен остерегся предать гласности свои новые планы. Ему было известно, что другой человек задумал то же самое: капитан Скотт, один из известнейших английских полярных исследователей того времени. Амундсен опасался также, как бы внезапное изменение плана не снизило интереса публики к его замыслу.

Поэтому Амундсен решил сохранить все в секрете и продолжал готовить свой корабль так, как если бы предстояло плавание на север. Но в то же время он тщательно разработал план путешествия на юг и составил его столь подробно, что на листке бумаги в своем доме на берегу Бюндетфьорда, возле Осло, записал: «Возвращение из успешной экспедиции на Южный полюс — 12 января 1912 года». Он вернулся 17-го!

Разумеется, Амундсен проявил особенно большую заботу о пище для людей, равно как и о корме для собак. Он потребовал, чтобы и то и другое было наивысшего качества; понимая, что успех задуманного во многом зависит от собак, он заказал специально для них пеммикан двух сортов: один из рыбы, другой из мяса. Этот концентрат кроме рыбной или мясной муки содержал жир, молочный порошок и равные другие ингредиенты. Пеммикан был изготовлен в виде брикетов весом около полутора фунтов каждый, которые можно было сразу есть. Кроме того, на борт «Фрама» было погружено много сушеной рыбы для потребления во время плавания, рассчитанного на несколько месяцев. Эта рыба и жиры, даваемые в достаточном количестве, позволили полностью сохранить здоровье собак.

Перед Амундсеном с самого начала встала проблема: как найти очень хороших собак?

Из своего полярного опыта он знал, что от собак зависела и его собственная жизнь, и жизнь товарищей по поездке и что среди собак, как и среди людей, есть и хорошие и плохие.

Поэтому он съездил в Копенгаген, где его принял директор Королевской Гренландской коммерческой компании, который предоставил в его распоряжение Даугаард Иенсена, инспектора по Гренландии, — того самого, который двадцатью пятью годами позже, став в свою очередь директором, помог мне в 1934 году подготовить мою первую экспедицию.

Этот инспектор взялся купить сотню лучших собак, каких он найдет на всей территории Гренландии, и обязался доставить их в Норвегию к июлю 1910 года.

Отношение к собакам и было существенной разницей между позицией Амундсена и позицией капитана Скотта.

Оба они обладали большим полярным опытом, но расходились во взглядах на технику передвижения во льдах.

Скотт считал, что на гладком плато барьера Росса пони покажут себя лучше, чем собаки. Он уже знал эти места по исследовательской поездке, совершенной им в 1902 году с лейтенантом Эрнестом Шеклтоном.

Амундсен пришел к противоположному заключению. «Я считал, наоборот, — пишет он, — что барьер Росса — идеальная местность для применения ездовых собак и арктических методов. Если майор Пири смог установить в Арктике свой замечательный рекорд с помощью собак, то другой человек, имея те же возможности, в состоянии побить этот рекорд на сверкающей поверхности барьера».

Англичане, по-видимому, сильно недооценивали пользу собак при полярных исследованиях. Но, говоря по чести, они с тех пор значительно искупили (если можно так сказать) свои ошибки и стали мастерами этого дела. Все крупные британские экспедиции, вплоть до самых недавних, блестяще использовали технику передвижения на нартах, запряженных собаками. Назовем лишь главные экспедиции: Джина Уоткинса в Гренландию в 1930 г.; Мартина Линдсея в 1934 г.; Ратмилла на Антарктический полуостров в 1935 г.; Вивиана Фукса — пересечение Антарктиды через Южный полюс в 1958 г.; Уолли Герберта — пересечение Ледовитого океана через Северный полюс в 1968 г.