Луи Буссенар - Архипелаг чудовищ

У Тотора, терявшего сознание и чувствовавшего, что умирает, последняя мысль была о подруге, милое лицо которой явилось ему в ту минуту, когда все вокруг гибло. Одно желание завладело его душой: «Освободиться, выжить и найти Нелли… уже навсегда!»

А Нелли, чудом обретя вновь своего друга, сосредоточилась на единственной цели: оживить его.

— Это необходимо. Я хочу, чтобы он пришел в себя. Я хочу, чтобы он слышал меня, видел, говорил со мной.

И эти две энергии, таинственно соединенные вместе, сказались на физическом состоянии умирающего: чуть порозовели бледные щеки, едва уловимый вздох всколыхнул его грудь, и легкая дрожь пробежала по коже.

— Он жив, — воскликнула преобразившаяся девушка, — жив! Смотрите, Мэри! Смотрите, Алекс, смотри, Гарри, он жив! Я знала, чувствовала! Тотор, дорогой мой Тотор, вы снова с нами!

Веки Тотора медленно приподнялись, и его голос, тихий, бесконечно нежный, как у ребенка, ответил:

— Мисс Нелли! Да, к вам я взывал из глубин. О, дорогая Нелли, я вас слышу, вижу… и счастлив, как никто в этом мире! Наверное, это сон, прекрасный сон, в который хорошо бы погрузиться навсегда! О, умереть вот так, рядом с вами. Не просыпаться в пещере без воздуха, света, надежды, в ужасной могиле, в аду! А здесь, рядом с вами, под солнцем, которое я уже не надеялся увидеть…

Девушка долго смотрела на него не отвечая, угадывая ужасные муки, через которые прошел ее друг, боясь слишком резкого возвращения его к чудесной реальности.

Она склонилась над Тотором и осторожно пыталась остановить платком кровь, которая текла из ран на лице и ссадин на губах, а Меринос, Алекс и Мэри сгрудились возле них в порыве безумной радости.

— Он бредит, — воскликнул Гарри, — но он жив, и мы его спасем! Алекс, перенесем его на мою кровать…

Резкий толчок не дал юноше договорить. Все четверо чуть не упали. Судно, болтавшееся на якорной цепи, внезапно остановилось и дважды вздрогнуло.

Боцман в тревоге закричал:

— Беда! Мы сели на мель!

— Не может быть!

— Но это так, мистер Гарри! Слышите, киль скребет по твердому дну, а совсем недавно до дна здесь было далеко.

— Да, извержение подняло его. Тут мы бессильны. Но сейчас не до этого. Меня интересует лишь Тотор, остальное не имеет значения!

— Да, вы правы, мистер Гарри. Прежде всего — ваш друг, не так ли? А я пойду взгляну, что можно сделать. Прямо не знаешь, над чем прежде голову ломать.

Действительно, извержение вулкана, буйство морской стихии, фантастическое появление парижанина — все было так неожиданно и необычайно, что осмыслить сразу было невозможно.

От толчка судна Тотор вздрогнул и услышал слова, произнесенные незнакомым грубоватым голосом: «Мы сели на мель!» Юноша начал приходить в себя. Конечно, он был разбит, истерзан, но боль понемногу возвращала его к жизни. Рассеянный мутный взгляд заметался, оживился, остановился на Нелли.

Он увидел улыбающуюся, счастливую, преобразившуюся девушку и воскликнул крепнущим голосом:

— Мисс Нелли, значит, это правда! Я жив, и вы рядом со мной!

— Да, дорогой Тотор, это просто чудо, что-то неслыханное, невероятное! Вы явились к нам из глубин морских!

— Все так! Прыжок в воду, только наоборот, вверх и через вулкан.

Нелли нервно рассмеялась и повторила, счастливая:

— Через вулкан! Вы и на такое способны! А что вы делали в вулкане?

Он ответил с великолепным апломбом note 192, который мало-помалу возвращался к нему:

— Я искал вас с фонарем. Вот и доказательство, держите. Вот он — сувенир, тотем note 193, оберег, амулет, который я захватил с собой из преисподней. О, Боже, как это далеко и глубоко! Меринос, старина, как дела? Вот мы и снова встретились! Что скажешь?

— Тотор, друг мой, я счастлив, даже не знаю, что и сказать. Прямо с ума схожу! Но как ты здесь очутился?

— А вы сами как оказались на «Моргане»? А где те, что им распоряжались?

— Сразу не расскажешь.

— Мне тоже трудно… Слишком долго…

— Нужно попить и поесть! Ты, должно быть, очень ослаб.

— Не слишком! Прежде всего мне требуется другое.

— Что же?

— Вода и мыло, чтобы хорошенько помыться, одежда и белье, чтобы сменить свои обноски.

— Сейчас мы с Алексом отнесем тебя.

— Ни в коем случае! Я сам побегу вприпрыжку, как зайчонок! Вот так!

Тотор вскочил на ноги, но слишком понадеялся на свои силы. Едва выпрямившись, он пошатнулся и чуть не упал — Нелли с братом очень вовремя подхватили его под руки и удержали в вертикальном положении.

Через две минуты он уже плескался в ванне под внимательным присмотром Гарри, который, как брат, не оставлял его ни на минуту.

Закончив туалет, Тотор бодро принялся за еду. В охотку уплетая припасы, парижанин позволил себе полстакана вина и принялся вдохновенно рассказывать о своих необычайных приключениях.

От усталости и недомоганий не осталось и следа — уверенный в себе француз, похоже, был скроен из стали.

Гарри, его сестра и Мэри, вздрагивая от волнения, слушали, а боцман тем временем внимательно осматривал трюм, чтобы проверить состояние обшивки.

— Чем же это кончилось? — спросил Гарри, когда рассказ стал подходить к завершению.

— Тем, что все мы встретились, — уже неплохо. Я бы добавил только, что есть в моей истории одна загадка.

— Какая?

— Стальной лом. Своим спасением я обязан этому инструменту и отдал бы жизнь, новенькую мою жизнь, которой так дорожу, чтобы увидеть того, кто сознательно кинул его в мою сторону.

В этот момент Алекс поднялся из трюма. Несомненно, осмотр обшивки был удовлетворительным, ибо бравый боцман весело насвистывал свой любимый мотив: «Светлый ручей».

Заслышав знакомые звуки, Тотор вскочил с криком:

— Алекс, дорогой мой Алекс, только один вопрос!

— Да хоть сто, если угодно, мистер Тотор.

— Вы были там, в пещере, когда муровали стену?

— Да, мистер Тотор.

— И это вы оставили мне лом?

— Конечно. Жаль только, что не мог сделать больше, но я думал, что такой удалец, как вы, сможет воспользоваться подарком и выкрутиться. Ведь так и случилось.

Тотор встал, схватил обе руки канадца, сжал их и, с увлажнившимися глазами, дрожащим голосом сказал:

— Алекс, вы спасли мне жизнь! Теперь мы друзья до гроба!

— Я то же самое сказал ему несколько часов назад, и тоже от всего сердца. Он спас нас всех, — прервал Меринос.

— Да, друг мой, Алекс — наш общий благодетель, — продолжал юноша, а Мэри послала долгий, восхищенный, нежный взгляд бравому, простому и такому замечательному моряку.

Смущенный Алекс что-то бормотал, не зная, как избежать уверений в бесконечной признательности. Храбрец из храбрецов хотел бы скрыться, провалиться под палубу, предпочел бы подставить вздымающуюся от волнения грудь урагану или ружейному залпу. Лицо его светилось доброй, застенчивой улыбкой.