Эдгар Берроуз - Тарзан. Книги 1-26

Потом нож начал спускаться, сначала медленно, а дальше, по мере того, как ускорялся темп заклинания, все скорей и скорей. Тарзан все еще слышал ворчание недовольного жреца в конце ряда. Голос его раздавался все громче и громче. Жрица, стоявшая вблизи от него, строгим голосом сделала ему замечание. Нож опустился уже совсем близко к груди Тарзана, но задержался на мгновение, когда верховная жрица подняла глаза, выразив быстрым взглядом неудовольствие виновнику кощунственного перерыва.

Произошло замешательство среди спорящих, и Тарзан, перекатив голову в том направлении, успел заметить, как большой жрец бросился на женщину, стоявшую против него, и одним ударом дубинки снес ей череп. И тогда случилось то, чему Тарзан сотни раз был свидетелем среди диких обитателей диких джунглей. Он видел, как это случалось с Керчаком, с Тублатом, с Теркозом и с дюжиной других сильных самцов племени; а также с Тантором, слоном. Вряд ли в лесу был хотя бы один самец, на которого это временами не нападало бы. Жрецом овладело безумие, и он с дубинкой начал гоняться за своими товарищами.

Испуская яростные вопли, он бросался туда и сюда, нанося страшнейшие удары своим исполинским оружием или запуская желтые клыки в тела несчастных жертв. А в это время верховная жрица стояла с занесенным над Тарзаном ножом в руке, расширенными от ужаса глазами глядя на маньяка, который сеял гибель и смерть среди ее паствы.

Скоро в комнате не осталось никого, кроме мертвых и умирающих да жертвы на алтаре, верховной жрицы и безумного. Когда пронзительные глаза последнего остановились на женщине, в них загорелся новый, похотливый огонь. Он медленно пополз к ней и заговорил. И каково было удивление Тарзана, на этот раз понявшего его слова, потому что заговорил он языком, на котором Тарзану никогда не пришло бы в голову заговорить с человеческим существом – горловым низким лаем племени великих человекообразных – материнским языком Тарзана. И женщина отвечала мужчине на том же самом языке. Он угрожал, она пыталась уговаривать, хотя было очевидно, что она сама не надеется больше на силу своего авторитета. Животное было уже совсем близко, оно подползало и тянулось к ней из-за алтаря руками, сведенными, как когтистые лапы.

Тарзан потянул ремни, которыми были связаны у него руки за спиной. Женщина не замечала этого: она забыла о своей жертве перед опасностью, угрожающей ей самой. Когда безумный прыгнул мимо Тарзана, чтобы схватить свою добычу, человек-обезьяна сделал нечеловеческое усилие и свалился с алтаря в сторону, противоположную от того места, где стояла жрица; ремни упали с его рук, когда он вскочил на ноги и, оглянувшись, он увидел, что остался в храме один – безумный и верховная жрица исчезли.

В это самое время заглушенная жалоба донеслась из отверстия подвала, из черной дыры позади жертвенного алтаря, через которую жрица появилась в первый раз. Не задумываясь ни на минуту над собственной участью, над возможностью скрыться, которая открывалась, быть может, перед ним, благодаря приятному стечению обстоятельств, Тарзан от обезьян тотчас отозвался на зов женщины, находящейся в опасности. Один легкий прыжок, и он был у начала спуска в подвал, а затем помчался вниз по бетонным ступеням древней лестницы, помчался неизвестно куда.

Слабый свет, проникающий сверху, чуть освещал большой подвал с низкими сводами, из которых несколько дверей вели в абсолютно темные проходы. Искать не пришлось: тут же, перед ним, безумный повалил женщину на пол, а гориллоподобные пальцы судорожно потянулись к ее горлу, тогда как она всеми силами боролась, стараясь уйти от его ярости.

Когда тяжелая рука Тарзана легла ему на плечо, жрец отпустил свою жертву и бросился на того, кто хотел быть ее спасителем. С пеной на губах и оскаленными зубами, безумный почитатель солнца боролся с удесятеренной силой одержимого. Вероятно, в нем заговорила кровожадность, и сразу произошло видоизменение типа – возврат к дикому зверю; забывая о ноже, воткнутом за пояс, он прибегал только к естественному оружию, которым сражались его животные прототипы.

Но если он хорошо умел пользоваться своими руками и зубами, то и противник его не только не уступал ему, а превосходил в искусстве бороться дикими способами, к которым тот вернулся. Тарзан от обезьян схватился с ним, и они покатились на пол, разрывая друг друга, как два обезьяньих самца. А тем временем примитивная жрица стояла, прижавшись к стене, глядя широко раскрытыми, остановившимися от страха глазами на катающихся у ее ног, рычащих зверей.

Наконец, она увидела, что незнакомец одной сильной рукой схватил врага за горло и, откинув ему голову назад, другой рукой наносил ему удар за ударом по лицу. Минуту спустя, он отбросил от себя безжизненное тело и поднялся, встряхиваясь, как большой лев. Он поставил одну ногу на труп и поднял голову, чтобы испустить победный клич, но, случайно взглянув на отверстие вверху, ведущее в храм, где приносятся человеческие жертвы, передумал.

Девушка, во время борьбы мужчин парализованная страхом, начинала сознавать свое положение и соображать, что, избавившись от лап безумного, она попала в руки человека, которого собиралась только что убить. Она искала глазами, куда бы ей скрыться.

Зияющее отверстие темного коридора было недалеко, но, как только она хотела броситься туда, человек-обезьяна одним прыжком очутился возле нее и положил руку ей на плечо.

– Погоди! – сказал Тарзан от обезьян на языке племени Керчака.

Девушка изумленно взглянула на него.

– Кто ты? – шепнула она, – что говоришь языком первого человека?

– Я Тарзан от обезьян, – ответил он на жаргоне антропоидов.

– Что тебе надо от меня? – продолжала она. – С какой целью ты спас меня от Та?

– Я не мог допустить, чтобы убивали на моих глазах женщину.

И еще на несколько вопросов пришлось ему ответить ей.

– Но что же ты хочешь сделать со мной теперь? – продолжала она расспрашивать.

– Ничего, но ты могла бы кое-что сделать для меня: ты могла бы вывести меня отсюда на свободу. – Он упомянул об этом, совершенно не рассчитывая на успех. Он был уверен, что жертвоприношение возобновится с того самого места, на каком было прервано, поскольку это зависит от верховной жрицы. Но зато они найдут, вероятно, что Тарзан от обезьян, не связанный и с длинным кинжалом в руках, будет жертвой значительно менее покорной, чем был Тарзан, связанный и обезоруженный.

Девушка, прежде чем заговорить, смотрела на него некоторое время молча.

– Ты удивительный человек, такой человек, которого я мечтала встретить, еще когда была ребенком. Такой, какими были, верно, предки нашего народа, великая раса, построившая этот мощный город в самом сердце дикой страны для того, чтобы из недр земли извлекать те сказочные богатства, ради которых они отказались от своей далекой цивилизации.