Эдгар Берроуз - Тарзан. Книги 1-26

Буковаи вышел из своей пещеры, как только прекратился дождь, и осмотрелся вокруг. Своим единственным глазом Буковаи мог видеть окружающее довольно плохо, но будь у него еще дюжина глаз, он и тогда не заметил бы мягкой красоты оживающих джунглей, так как его примитивный мозг не воспринимал подобных явлений, и даже если б у него вместо разъеденной проказой дыры был нос, он и то не почувствовал бы, как посвежел воздух после бури. Рядом с прокаженным стояли его единственные и верные товарищи – две гиены, принюхиваясь к воздуху. Вскоре одна из них, свирепо рыча и воя, поползла, крадучись, в джунгли. Другая последовала за ней. Буковаи пошел за ними, держа в руках тяжелую суковатую дубину.

Гиены, рыча и фыркая, остановились на расстоянии нескольких ярдов от лежащего Тарзана. За ними пошел Буковаи. Сперва он не хотел верить своим глазам; но когда он убедился, что перед ним действительно лежит лесной бог, его ярость не знала границ: он чувствовал себя снова обманутым; он уже не мог отомстить ему, раз тот лежит мертвый. Гиены приблизились к человеку-обезьяне, оскалив зубы. Но возможно, что в этом теле еще бьется жизнь. Буковаи с нечленораздельным бормотанием бросился на зверей, нанося им жестокие, тяжелые удары своей суковатой палкой. С визгом и рычанием кинулись гиены на своего хозяина и мучителя, и только привычный давнишний страх не позволил им вцепиться в его горло. Они отползли на несколько ярдов и сели на задние лапы. В их диких глазах горел огонь ненависти и неописуемой алчности.

Буковаи остановился. Приложив ухо к сердцу человека-обезьяны, он убедился, что оно билось. Насколько это было возможно при его уродливости, лицо его просияло от радости. Около человека-обезьяны лежал длинный аркан. Проворно обвязал Буковаи гибкими веревками своего пленника, затем взвалил его себе на плечи. Несмотря на пожилой возраст и болезнь, он был силен. Когда колдун вошел в подземелье, гиены последовали туда за ним. Буковаи нес свою жертву по длинному извилистому проходу. Неожиданно блеснул откуда-то дневной свет, и Буковаи вошел в небольшой круглый бассейн. По-видимому, это был кратер потухшего вулкана. Большие отвесные валы окружали впадину. Единственным выходом из нее был тот проход, которым пришел в нее Буковаи. Несколько хилых деревьев росли на каменистой почве кратера. Выше торчали острые края этой адской пасти.

Буковаи прислонил Тарзана к дереву и привязал его к нему веревкой аркана; руки его он оставил свободными, но узлы были им завязаны так, чтобы человек-обезьяна не мог достать их. Гиены, ворча, ползали взад и вперед. Они ненавидели Буковаи, и тот отвечал им взаимностью. Он знал, что они ждут только момента, когда он ослабеет, и тогда они превозмогут раболепный страх, который они питали к нему, и покончат с ним.

Он и сам немало боялся этих отталкивающих тварей. Поэтому Буковаи хорошо их кормил и даже охотился для них сам. Но он был с ними всегда жесток врожденной жестокостью ограниченного ума – первобытной, животной и болезненной.

Он держал этих гиен у себя чуть не со дня их рождения. Они не знали другой жизни и всегда возвращались к нему, если убегали в джунгли. Буковаи стал склоняться к мысли, что их гонит обратно не привычка, а дьявольский расчет, помогающий им терпеливо сносить оскорбления и обиды в сладком предчувствии мести. Не надо было обладать богатой фантазией, чтобы нарисовать себе картину этой мести. Но когда-то еще что будет, а сегодня он испытает их месть, но на другом человеке.

Крепко привязав Тарзана, прокаженный вышел, отогнав предварительно гиен от пленника. Он закрыл вход к кратеру решеткой из скрещенных ветвей, которая охраняла его ночью от гиен.

Затем он пошел в другую пещеру, наполнил чашку водой из родника и направился обратно к своему пленнику. Гиены стояли у решетки и жадными глазами смотрели на Тарзана. Буковаи часто прибегал к такому способу кормления. Прокаженный подошел с чашкой к Тарзану и обрызгал водой человеку-обезьяне лицо. У Тарзана затрепетали веки, и вскоре он открыл глаза и посмотрел вокруг себя.

– Белый дьявол! – вскричал Буковаи. – Знай, что я великий колдун! Мои средства – верные средства. Твои же не годятся никуда! Если бы они были хороши, разве ты валялся бы здесь связанный как приманка, брошенная для львов?

Тарзан ничего не понял из сказанного, ничего не ответил, и только вперил в Буковаи холодный пристальный взгляд. Гиены подползли к нему сзади. Он слышал их ворчание, но не повернул даже к ним головы. Он был зверем с человеческим разумом. Зверь не хотел выказать страх перед лицом смерти, которую человеческий разум считал неизбежной.

Буковаи, еще не желавший отдать свою жертву на растерзание, бросился на гиен с дубиной.

После короткой схватки животные как всегда покорились. Тарзан наблюдал за ними. Он должным образом оценил ненависть, существовавшую между двумя зверями и этой ужасной тенью человека.

Укротив гнев, Буковаи вернулся и стал, было, издеваться над Тарзаном, но вскоре прекратил это, придя к заключению, что человек-обезьяна не понимает его слов. Тогда он проник в коридор и отодвинул решетчатый барьер. Затем снова направился в пещеру и разостлал циновку у ее входа, чтобы с полным комфортом насладиться зрелищем своей мести.

Гиены быстро кружили вокруг человека-обезьяны. Тарзан рванулся, но безрезультатно. Он понял, что веревка, свитая им, чтобы сдерживать льва Нуму, с таким же успехом будет удерживать и его самого. Он не хотел умирать; как и раньше, бесстрашно смотрел смерти в глаза. Но переступив с одной ноги на другую, Тарзан вдруг почувствовал, что веревка трется о тонкий ствол дерева, вокруг которого была обвязана. Перед его глазами как на экране пронеслась давно забытая картина из его прошлого. Он увидел гибкую фигуру мальчика, который высоко в воздухе качается на веревке. Затем он увидел, как веревка порвалась, и мальчик полетел на землю. Тарзан улыбнулся и тотчас же стал сильно тереть веревку о ствол дерева. Гиены расхрабрились и подошли ближе. Они обнюхивали его ноги, когда он отпихнул их, и опять отползли. Он знал, что они бросятся на него, как только почувствуют голод. Хладнокровно, методично, не спеша, Тарзан тер веревку о тонкий ствол дерева. Буковаи между тем заснул у входа в пещеру. Он решил, что успеет выспаться до того времени, пока звери, проголодавшись, покончат с пленником. Их рычание и крики жертвы разбудят его. Он решил пока отдохнуть.

Прошел целый день. Гиены все еще не были достаточно голодны, да и веревка, связывающая Тарзана, была крепче той, которая во времена его детства порвалась, перетертая грубым древесным стволом. Но с каждым мгновением звери становились все голоднее, а волокна веревки все тоньше и тоньше. Буковаи спал.