Тимофей Гуженко - Океан. Выпуск четвертый

На следующий день американцы принесли нам весть, что мы пойдем не во Владивосток, а через Панамский канал в Европу, ибо плавание для советских судов по дальневосточным морям очень и очень опасно. Но все это были слухи. Мы пойдем во Владивосток обычным курсом.

Отход назначен на 15 августа. Все формальности окончены. Тепло прощаемся со знакомыми американцами. Они провожают нас с печальными лицами. Несмотря на то что в Америке отпразднована победа над Японией, они знают, что идут жестокие бои в Маньчжурии, на Южном Сахалине и на севере Курильской гряды. Первый Курильский пролив в огне.

14 августа я получил от конвойной службы секретные документы. В них предписывалось идти в Петропавловск.

В общем, я получил кипу секретных документов, и предстояло с ними еще разобраться до выхода в рейс. На всех бумагах стояла строгая надпись:

«Эти документы секретны, и они никогда ни в коем случае не должны попасть в руки неприятеля. Все инструкции и опознавательные знаки должны быть немедленно сожжены при пересечении 165-го меридиана восточной долготы».

Наконец мы распрощались с морским лоцманом, он сошел с борта у плавмаяка Колумбия. Прощаясь со мной, лоцман пробурчал:

— Советую не снимать спасательного жилета ни днем, ни ночью. Желаю счастливого плавания.

Погода была ветреная, и лоцманская шлюпка долго ныряла в волнах. Океанские волны с каждым днем становились всё круче, однако всех радовала штормовая погода. Атака подводной лодки в такое волнение немыслима. А наш теплоход, как утка переваливаясь с волны на волну, держался превосходно.

…Теперь мы шли тайком, без всяких огней. Флаги на бортах закрашены. Наша веселая елочка — нейтральные огни зеленый, красный, зеленый — впервые не зажигалась. Вахту держали в десять пар глаз.

Через несколько дней миновали пролив Унимак. Ответили на запрос сторожевого корабля опознавательным сигналом и направили свой путь к порту Датч-Харбор. Далее шли строго по инструкции, оставляя черные и красные буи вправо и влево, минуя колокольные буи и цилиндрические. Лоцман вечером 23 августа ввел нас в Датч-Харбор и поставил у причала. Не зная, как пойдут дела дальше, я решил пополнить запасы горючего. Теплоход поставили к пирсу, предназначенному для приема жидкого топлива.

От командира базы на «джипе» за мной приехал конвойный офицер и повез в селение Уналашка, самый большой населенный пункт Алеутских островов. Русские промышленники основали его еще в 60-х годах XVIII столетия. Поселок расположен в глубине бухты Иллюлюк и состоит из одной широкой улицы, протянувшейся вдоль берега. На окраине две старинные русские пушки на деревянных лафетах. В селении обширный склад продовольственных и промышленных товаров, маленькая лавка, где тоже торговали кока-колой, и несколько каких-то сараев, в одном из них располагался кинотеатр. На улице видна деревянная православная церковь. Алеуты, с которыми я встречался в селении, говорили по-русски; плохо, правда, но по-русски.

Возвратившись к пирсу, я увидел свой теплоход и обомлел. Его загрузили выше всякой меры. Заботливый Виктор Иванович, наш стармех, постарался взять топлива как можно больше. Конечно, он получил «фитиль», но не сливать же топливо обратно. Во время стоянки мы сменили глубинные бомбы, пополнили боезапасы и поставили сетку на трубу для гашения вылетающих искр.

К вечеру пришел приказ следовать в Петропавловск со строгим предупреждением: заходить в порт только в светлое время суток. Нас должен встретить лоцман и провести через минные поля. Как сказал конвойный офицер, бои на острове Шумшу продолжались.

Поздно вечером 24 августа мы снялись в Петропавловск. Надо сказать, что переход был действительно ответственный. Нас могли на пути встретить не только подлодки, но и надводные корабли японцев.

Посоветовавшись с помполитом и старшим помощником, мы решили в первую же ночь сыграть тревогу в условиях, близких к возможным событиям. Днем старпом предупредил всех о необходимости спать одетыми и обувь ставить так, чтобы ее можно было сразу найти. Обязательно класть рядом с собой электрический фонарик. В два часа ночи загремели колокола громкого боя. Надо сказать, что предварительно были перекрыты некоторые двери и в момент объявления тревоги выключен свет. Результат таков: некоторые члены экипажа смогли выйти к своим постам только через пять-шесть минут. Конечно, большинство вышли вовремя, но те, кто не успел выйти, получили хороший урок. С этого дня с фонариками никто не расставался. Все шлюпки выведены за борт, как и обычно во время военных плаваний, и снабжены всем необходимым. Но, конечно, все понимали, как нежелательна встреча с японцами.

Тем временем погода ухудшилась. Ветер от юго-запада усилился до одиннадцати баллов. Жестокий шторм. Теплоход валяло с борта на борт, но на этот раз чем хуже была погода, тем лучше мы себя чувствовали.

Торопились мы изо всех сил, однако не успели в светлое время подойти к условленному месту. Несомненно, отсюда начинались минные поля. Чтобы не болтаться в море и не привлекать к себе внимания врага, решили идти в расположенную поблизости бухту Моржовую.

Лето кончалось, на деревьях и кустарниках по берегам бухты пестрели листья желтоватых и красноватых оттенков. Краснела крупная камчатская рябина. Березка, рябина, милые сердцу деревья, волновали душу. Вот она, родина! Здесь нет секвойи, огромные, необъятные стволы которой мы видели в штате Орегон. Здесь нет и пышной вечнозеленой растительности. Но все в этой тихой бухте казалось прекрасным, незабываемым. Здесь мы чувствовали себя дома, спокойно, словно за стенами могучей крепости.

Бухта глубокая, но узкая. Помню, с большим трудом нам удалось развернуться и встать носом к выходу.

В этот день под проводкой лоцмана мы вошли в Авачинскую губу. Я никогда не видел столь обширного скопления советских судов в одном месте, разве только во Владивостоке; с трудом отыскал местечко для своего теплохода и встал на якорь.

На рейде сновали катера и шлюпки, моряки обменивались новостями. Новости тревожные: шли ожесточенные бои на острове Шумшу. Вечером со спущенным флагом пришел номерной военный транспорт, на нем находились раненые. Когда мы отходили из Портленда, войска Камчатского оборонительного района приступили к штурму островов Шумшу, Парамушир, Онекотан.

Остров Шумшу, отделяющийся от Камчатки Первым Курильским проливом, был крепким орешком и считался самым укрепленным островом Курильской гряды. Все участки, доступные для высадки десанта, перекрывались огнем дотов и дзотов с подземными ходами и траншеями.

В Авачинскую бухту входили искалеченные в бою транспорты с ранеными и убитыми, а выходили груженные боеприпасами и войсками.