Алексей Трешников - У полюсов Земли

Радиосвязь, стандартные метеорологические и аэрологические наблюдения осуществляют военные метеорологи и синоптики, они же несут и службу погоды.

Зимуют на базе более 200 военных. На летний сезон их количество увеличивается до 700 человек за счет летчиков, строителей, обслуживающего персонала и рабочих.

В трех километрах от Мак-Мёрдо находится новозеландская научная станция имени Скотта, состоящая из семи домиков, соединенных закрытыми коридорами, и пяти научных павильонов. Здесь живут ученые, выполняющие магнитные и ионосферные наблюдения.

Американцы предоставили нам вездеходы для поездки в пролив Мак-Мёрдо. Недалеко от поселка, на склоне Наблюдательного холма, на высоте 100 метров над уровнем моря мы увидели три зеленых здания атомной электростанции. Нас пригласили осмотреть ее.

Атомная электростанция в полном комплекте была доставлена сюда в декабре 1961 года, и уже в феврале 1962 года начались пробные испытания. Однако встретились большие трудности с ее наладкой. В момент нашего посещения станция из-за какой-то неисправности не работала.

Мы задали вопрос, предполагается ли осуществить строительство атомных электростанций на других американских базах, как об этом было объявлено ранее. «Нет, — был ответ, — фирма расторгла контракт на поставку и строительство атомных электростанций на других антарктических базах, так как здесь она уже понесла убытки более чем на два миллиона долларов»…

Утром 3 декабря, в свою очередь пригласив руководителей американской экспедиции в гости, мы вылетели в Мирный.

На взлетно-посадочную полосу последней пургой надуло столько снега, что на его уборку потребовалось много дней. Поэтому наши самолеты приняли на ровный, бесснежный лед залива Транскрипции, расположенного в оазисе Бангера, на 370 километров восточнее Мирного. Пять часов полета над белой, высокогорной пустыней, и мы оказались в объятиях своих друзей — участников Восьмой советской экспедиции, прилетевших из Мирного на самолетах ИЛ-12 и ИЛ-21 встретить нас. На этих «малых» машинах всех участников перелета доставили в Мирный, а через три дня за ними перегнали и оба самолета ИЛ-18.

Перелет из Москвы в Мирный со всеми длительными и короткими остановками занял 13 дней.

Доставленный нами сейсмогляциологический отряд, возглавляемый А. П. Капицей, после подготовки в Мирном сразу же был переброшен на станцию Восток, где его уже ждали два вездехода «Харьковчанка» и другое оборудование. В свой выдающийся поход отряд Капицы вышел 4 января 1964 года.

Одновременно началась переброска новой станции и строителей на Молодежную, а старая смена попутным рейсом была отправлена в Мирный.

Гидрографическая группа под руководством В. Н. Мальцева, тоже прилетевшая с нами из Москвы, сразу же приступила к промерным работам с припая в прибрежной зоне Молодежной, чтобы к приходу «Оби» подготовить карту глубин и подходов к местам выгрузки новых строительных материалов. Одновременно летный экипаж произвел расконсервацию самолета ЛИ-2 на лыжах, зимовавшего здесь еще с прошлого года. С его помощью создавались полевые базы геологов в ближайших районах выходов коренных пород Земли Эндерби.

Мое пребывание в Антарктиде на этот раз было коротким, но насыщенным новыми впечатлениями и переживаниями. Расскажу лишь об одном эпизоде.

Приближался новый, 1964 год. Нам нужно было спешить в Мирный, чтобы в первых числах января вылететь в обратный путь. Однако на последнем этапе не повезло с погодой. Мы сидим на Молодежной, над нами сияет летнее солнце. Со станции Моусон, расположенной почти на полпути между Молодежной и Мирным, сообщают, что у них сильный ветер и низкая облачность. Лишь в конце дня 28 декабря погода на Моусоне постепенно стала улучшаться. Видимость 100, 300, 600 метров и, наконец, в сводке — более 15 километров. Синоптики сообщили, что циклон из района станции Моусон медленно смещается к заливу Прюдс. Правда, они всегда предупреждают, что их сводки основаны на очень редкой сети наблюдений и на тысячекилометровом пути может встретиться циклон, «вынырнувший» с моря и не попавший на синоптическую карту.

Но делать нечего — приходится рисковать. Тем более, что вылет тяжелых самолетов из Мирного в Москву уже назначен на третье января. Летим! Нам нужно пересечь высокий полуостров, который носит название Земли Эндерби. С высоты видно, как оранжевый шар солнца катится над антарктическим ледниковым куполом на юге. Полярная полночь. Внизу сиреневые сумерки, и лишь горные вершины, протыкающие ледяной панцирь, освещены розовым светом.

Величественная горная страна. Острые гребни хребтов, между ними ледники, озера. А вот и озеро Ричардсона…

— Вон! Вон! Аэропланы видны! — возбужденно закричал механик самолета инженер Пименов.

Сюда в прошлом году два АН-2 привезли группу геологов. Все, казалось, предвещало удачу: голубое небо, ясные дали, ласковые лучи солнца и неописуемая красота скал и ледников. Но эта красота — коварная уловка Антарктиды. Внезапно налетел ураган, ветер огромной силы сорвал с ледовых якорей самолеты и разбил их о скалы, смял и разорвал палатки лагеря, разметал грузы. Люди оказались без крова, одни в ревущем снежном котле. К счастью, никто не погиб, и, чуть стих ураган, летчики из Молодежной спасли товарищей.

Огромные горы Земли Эндерби впервые увидели издалека, с мачты корабля, а с появлением в этих краях самолетов они были засняты и нанесены на карту.

Каждое новое поколение принимает все достигнутое в готовом виде как должное, удивляясь порой: что же трудного было в деяниях первооткрывателей? Вот и мы теперь летели над этими местами в тепле и уюте, уверенные в своей безопасности. Но стоит оказаться там, внизу, один на один с природой, как сразу же стихия может взять тебя в свои цепкие лапы, и только коллективная воля людей, их дружба и взаимная выручка могут противостоять ее силе.

Но вот и перед нами появились облака. Их серые лохмотья свисали до земли. Самолет пошел вверх. Но что это? Мы услышали частые, гулкие стуки, точно кто-то настойчиво просил открыть ему дверь. Обледенение! На винтах и передней кромке самолета быстро рос предательский мутный слой льда, отдельные куски его срывались струей воздуха и барабанили по фюзеляжу. Самолет трясло, груз льда тянул его к земле, а ветер швырял его вверх, вниз, в стороны.

Так вот он, «вынырнувший» циклон!

Повернули на север, к морю — там теплее. И когда радиовысотомер показал, что мы летим над морем, летчики стали пробивать облачность, спускаясь вниз. Ощущение неприятное. 500, 400, 300 метров высоты — а поверхности не видно. Наконец сквозь серую туманную пелену в просветах мелькнул редкий битый лед. Море! Над водой теплее, и ледяная пленка на плоскостях самолета вскоре растаяла.