Сергей Дмитриев - В заоблачной стране

Ландора опять повели в палатку. В ней находился начальник отряда тибетских солдат, по имени Рупун. Как только Ландор остался наедине с Рупуном, последний, сперва убедившись, что их никто не подслушивает, подошел к Ландору и сказал ему:

— Я присутствовал при вашем допросе. Вы не обнаружили никакого страха, и я поэтому уважаю вас.

Ночью, когда поставленная у палатки стража заснула, Рупун осторожно приблизился к Ландору. Он делал вид, что хочет крепче затянуть веревки на руках несчастного пленника, а сам между тем ослабил их.

— Бегите! — шепнул Рупун пленнику. — Вы должны сейчас же бежать. Я сделал все приготовления к вашему бегству.

— А можете вы спасти Чанден Зинга и Манзинга? — спросил его Ландор.

— Нет. За это я не берусь.

— В таком случае я отказываюсь от бегства. Мой долг остаться с моими людьми до конца.

Под утро Рупун опять крепко затянул веревки на руках Ландора и, вопреки приказанию лам, накормил пленника и напоил его чаем.

В полдень Ландора вызвали. Развязали веревки на его руках и заковали в железные кандалы.

— На ваше спасение больше нет надежды, — шепнул Рупун. Казалось, он был искренне опечален.

Тибетцы посадили Ландора на низкорослую лошадь. Деревянное седло было снабжено острыми шипами, которые впивались в спину. Отряд всадников сопровождал Ландора. Они проскакали около километра, пока не встретили другой отряд, человек в двести. Здесь были и ламы в своих красных одеждах, знаменосцы и солдаты. Лошадь, на которой ехал Ландор и которую жестоко настегивали нагайкой, пронеслась мимо выстроившихся в ряд всадников. Один солдат почти в упор выстрелил в Ландора, но промахнулся.

Однако лошадь Ландора была скоро поймана. К ручным кандалам пленника привязали длинную веревку, а ее другой конец взял всадник. Отряд опять помчался бешеным карьером с диким воем и оглушительным звоном тысячи бубенцов, подвешенных к лошадям.

В то время, как один из солдат непрерывно бил лошадь Ландора плеткой, всадник, державший конец веревки, старался сдернуть Ландора с седла. Каждый толчок заставлял Ландора натыкаться на острые шипы седла, причинявшие ему глубокие раны. Вдруг веревка оборвалась, и всадник тяжело шлепнулся на землю. Но веревку связали опять, и опять началась потеха.

Вот в нескольких шагах от несчастного пленника раздался выстрел, но тот, кто стрелял, промахнулся. Множество стрел со свистом пролетали мимо Ландора, но ни одна не попадала в цель.

Наконец, забава кончилась. Отряд поехал дальше, и перед заходом солнца всадники вместе со своим пленником достигли форта и монастыря, под названием Гиачо.

Ландора грубо стащили с седла.

— Дайте мне передохнуть хоть одну минуту, — взмолился несчастный. — Я со вчерашнего дня не знаю покоя.

В ответ Ландора стали грубо толкать в спину, а сзади шла толпа и осыпала его насмешками и бранью. Наконец, Ландора привели к месту суда. Здесь его ноги привязали к дереву, и веревки так туго затянули, что они глубоко врезались в тело. Один из тибетцев схватил Ландора сзади за волосы, в то время как другой держал перед его глазами орудия пыток.

Но вот раздалась странная, дикая музыка… Палач снял со сковороды с горячими углями раскаленную железную полосу и поднес ее к глазам Ландора. Несчастный крепко зажмурился, а в это время начальник округа говорил:

— Ты хотел проникнуть и осмотреть запретную для иностранцев страну. Ты не внял просьбам и угрозам тех, кто поставлен охранять нашу страну от подобных тебе. Прими же за это достойное наказание.

Пытка Ландора.

Хотя железный стержень и не касался лица пленника, но жар был настолько велик, что левый глаз Ландора остался навсегда поврежденным. Правый пострадал меньше, быть может— оттого, что железо было не одинаково нагрето. Брови и ресницы были совершенно спалены. Потом палач приставил ко лбу Ландора дуло фитильного ружья. Раздался выстрел… Ландор почувствовал сильное сотрясение мозга. Кто-то угодливо вручил палачу меч.

— Смерть ему! Смерть ему! — неистово кричала возбужденная толпа.

Палач не спеша подошел к Ландору, поднял меч и опустил его на шею несчастного. Повидимому, палач примеривал расстояние перед тем, как нанести решительный удар. Затем палач откинулся назад и изо всех сил взмахнул мечом. Острие меча прошло около горла как раз под подбородком, но не задело Ландора.

Тогда палач проделал еще раз тот же маневр, нанося удары с другой стороны горла несчастного. На этот раз между острием меча и горлом Ландора было не более двух сантиметров.

Ландор не понимал того, что происходило. Когда меч в первый раз упал на него, он ожидал, что сейчас покатится его голова. Он был поражен, когда клинок пролетел мимо, и он опять увидел перед собой местность и услышал странную дикую музыку.

Что же собственно происходило?

При втором взмахе Ландор еще ничего не сознавал, так как не успел притти в себя после первого раза. У него не вырвалось ни одного слова. Ламы и толпа продолжали еще кричать, требуя его головы. Но начальник округа отложил казнь, чтобы Ландора и его людей еще раз подвергнуть пыткам, а затем умертвить.

Позже Ландор узнал, что ужасная игра палача с мечом в обычае у тибетцев: палач щеголяет своей ловкостью владеть исполинским мечом и приводит в трепет свою жертву, прежде чем нанести ей смертельный удар.

Когда палач приостановил свои "упражнения» мечом, Ландор подозвал одного из лам.

— Дайте мне глоток воды, — еле вымолвил несчастный.

Эта просьба была новой потехой для лам. Вся толпа монахов, разряженная в желтые, красные и черные одежды и освещенная лучами заходящего солнца, представляла живописную картину.

Откуда-то появился больной и измученный Манзинг.

Путешественник Саваге Ландор до плена у тибетцев; около него сидит его спутник Чанден Зинг.

Ландор по возвращении из Тибета. Правый глаз носит следы пытки раскаленным железом.

— Я хочу есть… Лайте мне есть, — лепетал несчастный.

Ламы тотчас же принесли целого барана, нарезали мясо крупными кусками и, хватая куски своими грязными пальцами, стали впихивать в рот несчастным так, что те давились и глотали мясо, не прожевывая.

— Ешь, сколько хочешь: это твой последний ужин, — с насмешкой приговаривали при этом ламы.

Едва несчастные пленники утолили голод, как из монастыря пришел новый приказ. Все люди задвигались, началась суматоха. Пленников схватили, широко раздвинули им ноги и крепко привязали их к деревянным чуркам. Потом палачи высоко подняли несчастным за спину руки, привязали веревки и прикрепили к столбу. Ландор и Манзинг повисли на руках. Все их тело стало испытывать такую боль, будто